Шрифт:
Закладка:
Папа поднял флакон и повертел в руках. Белые опалы заиграли на свету, и было похоже, что флакон покрыт прозрачными перьями.
— Взгляни на эту эмаль, — папа указал на букетик крошечных цветов, сработанный между рубинами и бриллиантами. — Может, шамплеве? — произнес папа в задумчивости, рассматривая флакон со всех сторон.
Он осторожно положил его на кожаный футляр.
— У меня появилась идея… — он выдвинул ящик рабочего стола и достал затертый кожаный мешочек.
Ослабив завязки, папа с помощью пинцета извлек из мешочка прозрачный камень и поднес его к свету. Он поворачивал его из стороны в сторону, словно хотел изучить алмаз под каждым углом.
— Бьюсь об заклад, что это из Голконды… камень чистейшей воды, видишь?
Аврелия придвинулась ближе и разглядывала золотистый оттенок камня, пока папа подставлял каждую его грань свету.
— Красивый.
— Я выложил за него приличную сумму еще задолго до твоего рождения. Старик Шоу как-то купил за бесценок целый мешок драгоценных камней у матроса, попавшего в неприятности после возвращения из Бендер-Аббаса. Он загремел в тюрьму за то, что обворовал пассажира на корабле. Отсидев свой срок, матрос пустился во все тяжкие — пил, играл в карты. И погряз в долгах. Старик Шоу придержал выкупленные камни, пока на Чипсайде не утихла вся эта история с ворованными драгоценностями. По счастью, у ювелира всегда было так много работы, что он никогда не нуждался в приработках за счет спекуляции.
Аврелия представила себе мастерскую раз в пять больше папиной, расположенную по соседству с ними, и как в ней кипит работа — огранщики, резчики, полировщики и ювелиры трудятся за своими рабочими столами.
— И для кого этот камень, папа? — спросила Аврелия.
Отец положил бриллиант на кожаную подстилку, расстеленную перед ним, и ответил:
— Дорогая, так это для тебя. Я задумал сотворить тебе подарок на вашу с Джейкобом свадьбу. Или ты думаешь, старый ювелир посвятит свою лучшую работу кому-нибудь еще, кроме своей единственной дочери?
Он подошел к наковальне и снял с ее рога тонкий золотой ободок.
— Посмотри, я уже сформировал золотую основу. Нужно, чтобы ты примерила на свой палец.
Пока дочь примеряла заготовку, которая со временем станет ее обручальным кольцом, отец мечтательно вздохнул.
— Пока я не стану мастером, я не смогу иметь свое клеймо, ставить пробу и выдавать экспертное заключение.
Он посмотрел на помандер со сломанной цепочкой, мерцающий на его верстаке, взял его в руки и принялся рассматривать эмалевые вставки.
— Мне нужно создать свой шедевр, — вымолвил отец. — Только тогда я обрету свободу в этой стране.
* * *
Амстердам, сентябрь 1665 г.
Дорогая Аврелия.
Мое путешествие продолжает радовать меня. До сих пор не могу поверить, что вот прошло уже шесть недель, как Берг де Йонг — лучший ювелир и золотых дел мастер Амстердама — пригласил меня и моего подмастерья Дирка Дженка в свою мастерскую с видом на канал. Каждый день мы сидим за длинным столом у окна, на коленях у нас страховочные подносы, обитые кожей, совсем как у нас дома. Из нашего окна на третьем этаже видно, как по каналу плывут баржи, груженные луковицами тюльпанов, сыром и салакой. Из Голландской Ост-Индии и с Цейлона в город прибывают суда, груженные тюками со специями, они же привозят огромное количество драгоценных камней. По соседству расположена пекарня, и аромат корицы проникает к нам в мастерскую и смешивается с запахами металла и припоя.
Как я скучаю по кухне твоей матери, наполненной ароматами яблочного пирога и свежего хлеба.
Каждое утро с нами занимаются два художника, чтобы мы действительно могли претендовать на звание «золотых дел мастер». Сейчас мы учимся рисовать цветы. Вчера я тренировался на фиалках. Начиная с лепестков, я, не отрывая ладони от листа бумаги, добивался, чтобы мои линии выходили точными и четкими. Цветы напоминали мне о тебе своим неброским очарованием и миловидностью. Затем я нарисовал ряд незабудок, в память о тех, кого мы любили и кого потеряли.
Надеюсь, у вас с мамой все хорошо. Знаю, что могу положиться на тебя и ты позаботишься о маме и о ребенке, которого она ждет.
До встречи на следующей неделе.
Папа
Эсси
Лондон, ноябрь 1912 г.
Эсси приостановилась развешивать белье над плитой и ослабила на спине завязки фартука. Приложив влажную и прохладную наволочку к лицу, она присела на кухонный стол. У нее кружилась голова, и она чувствовала такую усталость, чего раньше с ней не случалось. На плите оставался еще целый котел с замоченным бельем, но перед тем, как его следовало развесить, у Эсси оставалось несколько свободных минут, чтобы белье до конца отмокло, и это ее очень радовало. Герти читала в комнате наверху, мама спала в гостиной, а Фредди… Да кто ж знал, когда Фредди вообще бывает дома. Эсси склонилась, чтобы расшнуровать ботинок, и почувствовала резкий прилив крови к голове. Она выпрямилась и, глядя на развешанное белье, сделала нехитрые подсчеты в голове.
Два месяца.
Прошло уже два месяца, когда у нее последний раз шла кровь.
Первым ее желанием было броситься к матери и зарыться лицом у нее в коленях. Но она знала, что ни одно слово утешения не слетит с языка матери. Ее руки не коснутся головы дочери, чтобы успокоить ее. Будут только осмеяние и упреки. Мать вышвырнет ее вон, как только узнает, что старшая дочь ждет ребенка, — разве она не твердила ей об этом тысячу раз?
Эсси ощупала свой живот. Ей показалось, что она почувствовала вибрации внутри себя. Естественно, это у нее от волнения трепетало сердце, а в голове теснились мысли об Эдварде. Она вспоминала его сильные руки, синий коридор в квартире в Мейфэре, прогулки в Гайд-парке.
Она ничего не знала о нем с тех пор, как он отплыл в Бостон. Да она и не рассчитывала. Но если Эдвард говорил правду, что было не всегда, то он должен был вернуться в Лондон со дня на день.
На цыпочках она прокралась в мамину комнату и стащила из папиного комода лист бумаги. Проходя мимо матери, развалившейся и храпящей в своем кресле, на обратном пути Эсси взглянула на ее серое лицо и вдруг замерла. От страха у нее задрожали ноги. А что, если это и ее будущее?
Усмирив свои страхи и не обращая внимания на подступившую тошноту, Эсси прошмыгнула мимо сопящей матери. Вернувшись в кухню, она написала письмо своему возлюбленному.
Дорогой Эдвард,
Надеюсь, твой визит в Бостон прошел успешно.
Когда мы виделись в последний раз, ты обещал, что вернешься в Лондон в ноябре, и я жду не дождусь.
