– Что станет с твоим делом потом? Ты не вечен, отец, – слова прозвучали жестоко, но Агата нарочно не стала их смягчать.

– В договоре с Орханом прописано, что если от вашего брака родится наследник, он останется с отцом, если девочка, её я возьму к себе на воспитание и подберу ей достойного жениха, которому и передам все дела. Таким образом наш род будет процветать и дальше ещё долгие годы после меня.

Агата села, вцепившись пальцами в прохладный шёлк обивки. Бесполезно возражать и что-то доказывать. Бесполезно объяснять отцу, что так поступать нельзя, что она не вещь и не строчка в договоре. А вот выяснить то, что поможет ей как-то выбраться из этой сделки, стало острой необходимостью.

– А всё-таки, что произошло между тобой и Вильхельмом?

Кажется, отец не ожидал столь внезапной смены темы, потому что он моргнул, словно пытаясь понять, о чём она.

– Как я уже сказал, это давнее дело, но раз тебе так любопытно… – он бросил на неё быстрый взгляд, словно оценивая, как много может рассказать. – Мы были торговыми партнёрами, Вильхельм вложился в одно невыгодное дело. Я отговаривал его, конечно. Но в итоге сдался и согласился помочь. Предчувствие меня не обмануло: кроме того, что большой прибыли там ждать не приходилось, корабли попали в шторм. В тот день Вильхельм потерял все вложения и обвинил в этом меня, потому что деньги я вносил от его лица. Он тогда был честным, но не слишком крупным торговцем, чтобы ему позволили зафрахтовать судно без дополнительных рекомендаций.

– Почему он всё потерял? – нахмурилась Агата. – Ведь страховка…

– У него её не было. Я же говорю, он не располагал достаточными средствами и не разбирался…

– Ты не подсказал ему, что надо обязательно страховать груз? – не поверила Агата и добавила после небольшой паузы: – Ты сделал это специально.

Она сжала руки на коленях, прокручивая в голове всё, что знала о морской торговле. Конечно, намеренно, вряд ли Вильхельм был настолько наивен. Скорее, он просто доверился старшему и более опытному партнёру. Отец пустил его по миру, скорее всего, прибрав оставшееся по векселям себе, в счёт оплаты расходов. А Вильхельм остался кругом должен. То, что его подставил отец, не делало пирата в её глазах лучше и никак не обеляло всё, что он позволил себе с ней, но Агата почувствовала что-то вроде… сочувствия? По крайней мере, он хоть и развлекался за её счет, но в целом повёл себя относительно благородно.

– Я знаю, что ты сейчас меня осуждаешь, – проговорил отец, нарушая сбивчивый ход её мыслей, – но это торговля, моя дорогая. Я не могу позволить себе вытаскивать каждого неудачливого партнёра, иначе моё собственное дело пойдёт под откос.

Агата хотела съязвить относительно незавидной участи Джонотана, но одёрнула себя: если бы произошло что-то непоправимое, отец, скорее всего, сразу бы сказал, а пока нужно не давать волю эмоциям и помочь себе. Хотя бы сведениями.

– Что это за артефакт? – она приподняла и развернула ногу, на которой теперь красовалась золотая цепочка. Повинуясь порыву и чтобы хоть как-то молчаливо выразить протест, Агата сняла слишком длинный для её тонкого запястья браслет и надела на щиколотку. Если Орхану он так нужен, вот пусть и снимает его оттуда. Мелочно, но это помогло успокоиться.

– Большая ценность, – скупо отозвался отец и тревожно огляделся, словно проверяя, что они действительно одни. – Он всегда принадлежал роду аль Гаффар. Все в роду обладали способностями: кто-то даром убеждения, кто-то мог укрощать пустыню… Говорят, отцу господина Орхана особенно благоволили боги, но на самом деле он был выдающимся магом.

– Откуда ты знаешь?

– Мы пробовали наладить с ним связь много лет назад, ещё до трагедии, которая произошла с твоей матерью и родителями Джонотана, когда они погибли в шторм. Отец Джонотана, как ты знаешь, был талантливым моряком, они с женой тогда доплыли до берегов Шарракума.

– Но ты никогда не ходил с ними в плавание, – ввернула Агата, и отец кивнул, подтверждая сказанное:

– Морская болезнь, будь она неладна! К тому же, твоя мать уже носила тебя и боялась оставаться на столь долгий срок одна. Если бы не это, возможно, все эти годы мы бы уже успешно торговали с Шарракумом.

– И не пришлось бы меня продавать? – язвительность всё-таки прорвалась, и Агата заставила себя прикусить язык: подобных историй она раньше не слышала, как и не знала того, что её отец был настолько дружен с отцом Джонотана.

Джонни рос в их доме, но на половине слуг, учился с Агатой, но его никогда не приглашали на совместные прогулки и в поездки. А как только он подрос, отец отправил непокорного и дерзкого воспитанника в морское училище.

Значит, его отец был простым моряком… Странно, что простому моряку её отец доверил заключение подобной сделки. И какая жестокая ирония, что Джонотан тоже пришёл к этим берегам, но, в отличие от своего отца, в этот раз привез кириоса ди Эмери. На свою же беду!

Страх за судьбу Джонотана, эта полнейшая неизвестность снова заставляла сердце колотится, но Агата силой воли никак не выдала тревогу и продолжила расспрашивать отца с демонстративно равнодушным видом:

– Так что за артефакт? – вновь вернула она разговор к необходимой ей теме. – И как он оказался у нашей семьи? И зачем понадобился Орхану?

– Артефакт усиливает или проявляет магические способности. А Орхан – единственный в их роду – родился без дара.

Агата распахнула глаза, посмотрела на отца и перевела взгляд на цепочку, почти неощутимую на щиколотке.

– То есть я сейчас могу… – она оборвала себя, прислушиваясь к ощущениям, но нет, всё было как прежде. – Но я ничего такого не чувствую!

Отец вновь тревожно огляделся, глаза забегали, и наконец он проговорил так тихо, что Агате пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать сказанное:

– Он не работает.

– Что? – Агата растерянно посмотрела на отца. – Как это – не работает? Но Орхан… О боги! Ты всё это время знал, что он не работает!

– Тш-ш, не кричи так, – отец дёрнулся к ней, как будто готов был закрыть ладонью ей рот. – Никто об этом не знает, кроме меня. А Орхан и так влиятелен и богат, и все слушаются каждого его слова. Скорее всего, он и не заметит, что артефакт не работает.

– Как можно этого не заметить!

– Для этого я и хотел с тобой поговорить, – шёпотом произнёс отец, и они оба склонились над низким столиком с позабытыми яствами,