Шрифт:
Закладка:
Вновь зашелестели страницы.
Теперь незнакомца в черном интересовали не столь давние времена. На его коленях покоилась приходская книга. Не из здешнего хранилища – он принес ее с собой, а прежде выкрал из ризницы. Гнева Всевышнего не боялся. Во‑первых, для праведного дела, во‑вторых, мужчина достаточно послужил во благо небес, мог пару раз и согрешить.
– Эрнестина… урожденная госпожа Стейн. – Он довольно улыбнулся и любовно погладил лист старинного брачного свидетельства, копия которого по традиции вклеивалась в приходскую книгу. – Последняя из рода Созер, даже уже не леди, просто госпожа.
Но все равно не купчиха и не крестьянка. Титул учтивости «госпожа», равно как «господин», свидетельствовал о дворянском происхождении носителя, пусть и не давал права на земли и иное имущество.
Мужчина вновь вернулся к древнему гербовнику. Ему требовалось проследить сквозь века род Созеров, довести его до Эрнестины.
А ведь когда-то, в детстве, он не верил рассказам прабабки, думал, она выжила из ума… Пока совершенно случайно не наткнулся в антикварной лавке на жалованную грамоту, перевернувшую всю его жизнь.
– Так, так! – Незнакомец хрустнул пальцами и, только теперь обратив внимание на свечу, переставил ее. – А ведь предок заключал союзы не хуже, чем его правящая родня! Маркграфиня Эженская чего стоит! В то же время у Ньюфала Авелона всего лишь баронесса, первый брак с принцессой Фраконской бездетный. Один ноль в пользу Созеров! Их детки познатнее будут. Далее браки между своими, но ни одного мезальянса. Тогда как у Авелонов один имелся – Артур Птицелов женился на фрейлине сестры. Жаль, род пресекся, а то бы неизвестно, кто сидел на троне… Может, Артур постарался? Я бы на его месте принял меры. Королева непопулярна в народе, а тут прямой потомок Анвара, причем сразу по двум линиям: жена, графиня Брагенская, по отцу восходит к дочери великого короля.
Как бы то ни было, после эпидемии холеры в живых осталась только младшая дочь некогда могущественного сюзерена Дии – полноправного правителя государства внутри государства, отвечавшего только перед королем. Дия тоже прекратила свое существование. Сюзеренство раздробили на графства и пожаловали вассалам за верную службу. Дочке покойного тоже перепал кусок в качестве приданого. Но, увы, воспользоваться им толком ее супруг не сумел. В итоге его потомки беднели, все ниже опускались по социальной лестнице, пока не превратились в обычных господ Стейнов.
Сделав необходимые пометки в блокноте, мужчина воровато засунул обе книги под плащ и двинулся в обратный путь. Он ступал практически неслышно, словно действительно был призраком.
Звякнула связка ключей – незнакомец предусмотрительно запер дверь хранилища изнутри, чтобы его никто не потревожил.
После полумрака глаза не сразу привыкли к лунному свету, разлитому по основному залу Королевской библиотеки. Он проникал сразу и сбоку, и сверху, с антресолей. Попасть на них можно было по деревянной лестнице в конце зала, неподалеку от того места, где сейчас стоял, прислушиваясь к тишине, незнакомец. Нетерпение гнало его прочь, но мужчина не мог рисковать. Он слишком долго шел к своей цели, совершил немало ошибок и вот… Не хватало самого последнего ингредиента, но мужчина знал, где его искать. В этот раз он не промахнется, как с теми певичками, на кон поставлено слишком много.
Мужчина практически физически ощутил тяжесть перстня с неограненным камнем на пальце. Он мечтал о нем слишком долго, не воспользуется им так бездарно, как Хантер Авелон. Артефакт в руках дурака – пустышка.
«Скоро!» – пронеслась в мозгу сладкая мысль.
Совсем скоро он сбросит капюшон и выйдет из тени…
* * *
Эдисон Миштон до последнего надеялся, что это какая-то ошибка. Но сначала его силой усадили в экипаж, потом притащили сюда, бросили в мрачную сырую камеру. Ему не предъявили обвинений – ничего, только кинули на пол кусок черствого хлеба и налили в миску воды. Эдисон пробовал возмущаться, требовал защитника, напоминал, кто он, но толстые стены тюрьмы инквизиции гасили любые крики. В итоге он только охрип.
И тут новая напасть – на него пялилась ведьма. Жуткая исхудавшая старуха со впалыми глазами. Ближе к ночи (наверное, сейчас ночь, не имея окон, сложно утверждать с определенностью) она выползла из своего укрытия и, ухватившись за прочные прутья решетки, буравила его взглядом.
– Чего тебе? – буркнул Эдисон.
Если бы мог, он запустил бы в нее миской с водой. Может, тогда старуха бы отстала.
– Не ушнаешь меня? – прошамкала она беззубым ртом.
Содрогнувшись, Эдисон отвернулся. Не потому, что узнал, – рот ее превратился в кроваво‑черную дыру. Чудо, что она еще ворочала языком!
– А должен?
Если прежде он был убежден, что благополучно выберется отсюда и добьется сурового наказания для тюремщиков, то теперь начал сомневаться. Эта старуха… Ее пытали. Но она ведьма, а он нет. И все же липкий пот проступил на коже. Острым спазмом свело желудок.
Эдисон снова и снова прокручивал перед глазами события минувшего дня. Как следил за подозрительной певичкой, как собирался схватить ее и вытрясти правду. Она шпионка, несомненно, шпионка! Только у них нет прошлого, только они живут под чужими именами. Эта мнимая Селена появилась в столице из ниоткуда и устроилась в кабаре. Затем, несомненно, угрозами, заставила Таисию сделать ее своей протеже и безжалостно избавилась от ставшей ненужной тьессы. Кто еще, если не она? Нацепила парик, превратившись в Аннет Мардон, под видом камеристки вынюхивала, выспрашивала, а напоследок наградила госпожу проклятием. Вот кого надо в камеру, вот кого нужно пытать! Может, она и не ведьма, но тесно с ними общалась.
– Соль.
Эдисон вздрогнул и поднял на старуху глаза.
Пот осязаемой струйкой стекал по позвоночнику.
Некогда он начинал карьеру в Соле, некогда там же совершил предательство.
– Квик, – нанесла второй удар старуха.
Нет, это не совпадение, она знала!
«Стоп, – попытался успокоить себя Эдисон, – откуда? Даже если она видела тебя у Дорианов, это ничего не значит. Вдобавок ты совершил благое дело, получил одобрение короля…»
И все же невидимая петля, стянувшая горло, никуда не делась.
– Что – Квик? – раздраженно каркнул он: в горле вдруг пересохло. – Чего тебе от меня надо, отродье Темного?
Старуха рассмеялась. С ее ртом… С ее
