class="p1">– Тебе решать, – ответила Хейта.

Мар хотел было возмутиться. Как это, мол, его? Но Брон, разгадавший намерения девушки, толкнул его в плечо и тот промолчал.

– Но, прежде чем сделать что-то, подумай, – продолжила Хейта. – Этот малыш потерял брата. Заберешь у него мать, он останется в этом мире совсем один. И вернее всего погибнет. А пощадишь – будет у него шанс.

– Сестру мою его мать не пощадила, – хмуро отозвался Берцх.

– Правда твоя, – ответила Хейта. – Но, если подумать, ты все равно можешь зверя наказать.

– Как? – вскинул брови он.

– Лучше спроси – какого, – сказала Хейта и кивнула на Бругха. – Вон тебе стоит, двуногий, перебивший столь многих за свой недолгий век. Чем тебе не лютый зверь? Более лютого и не сыщешь. Призвать к ответу его – всю жизнь в темнице просидит, ежели прежде казнить не надумают.

Детеныш вдруг обрадованно заскулил, нашел на мамке желанную сиську и принялся жадно сосать. Берцх, наблюдавший эту картину, устало опустил руку с ножом и вдруг залился жгучими слезами. Хейта обняла его, прижала к себе, неустанно повторяя:

– Ну-ну, будет тебе, Берцх.

Как следует выплакавшись, мальчик поднялся, подошел к Бругху и с решительным видом принялся следить, чтобы тот не подумал сбежать. Брав оценивающе оглядел волшебных зверей.

– Что будете с ними делать?

– Выпустим на волю, – ответил Гэдор. – В какой-нибудь глуши, чтобы они больше никого не потревожили. Да и самих их не потревожили тоже.

– И как вы это сделаете? – недоверчиво прищурился Брав.

Следопыт загадочно улыбнулся.

– Есть один способ.

Брав понял, что другого объяснения не дождется.

– Ладно, оборотни, храните свои секреты, – усмехнулся он.

– Ну почему сразу оборотни? – рассмеялся Гэдор. – Я, например, человек.

– А я упырь! – откликнулся Мар.

– Упырь? – вытаращил глаза Брав. – Никогда еще не встречал вашего брата. Ну и денек!

Он подошел к Хейте и неуверенно улыбнулся.

– А ты, стало быть, Чара.

Хейта вскинула на него изумленные глаза. Он сказал это так спокойно, словно встречал Чар каждый день. И их вовсе до смерти не боялись во всем мире.

– Я страсть как охоч до всего волшебного, – пояснил стражник, верно истолковав ее взгляд. – Про Чар мне ведомо с детства, от бабушки. Я вечно ее доставал – расскажи о волшебном да расскажи. Она и поведала как-то о Чарах и о Дорге Лютом.

Лицо Хейты омрачилось.

– Я не думаю о Чарах плохо, – поспешно добавил Брав. – Каждый сам решает, что творить: добро или зло. Будь он Чар, оборотень или человек.

Гэдор, чутко прислушивавшийся к их разговору, подошел ближе.

– Однако не все такие смышленые, как ты, – проговорил он, подозрительно оглянувшись на Бругха, но тот стоял далеко и не слышал. – Будет лучше, если ты пока попридержишь эту новость при себе. Не думаю, что мир уже готов узнать о новой Чаре.

Брав понимающе кивнул и учтиво поклонился девушке.

– Удачи тебе, Вильда.

– Меня… не Вильда зовут, – смущенно потупилась она. – Хейта я. А Вильдой назвалась, так как боялась, мало ли чего.

– Правильно. Осторожность прежде всего, – улыбнулся Брав. – Стало быть, удачи, Хейта. – Он кивнул Берцху, грозно посмотрел на Бругха, и они неспешно двинулись в сторону обвала.

– А монету – монету-то возьми! – воскликнул Мар, поднял с земли золотой и протянул его мальчику.

Тот устало оглянулся.

– Ну ее. Сестра из-за нее погибла. Пусть пропадает.

– Ну-у, сам смотри, – пожал плечами упырь, запихнув монету в карман. – Я тогда возьму! Нам когда-нибудь пригодится. – Он обернулся и подступился к девушке: – Я не ослышался, тебя Хейта зовут?

– Не ослышался, – ответила та. – Я бы, может, сразу призналась тебе. Да ты назвал меня Вильдой, и смелости не хватило открыться.

– Красивое имя, – проронил Брон.

– Скажешь тоже! – фыркнула Харпа. – Что в нем красивого? Вильда хоть сильно звучало. А Хейта… ни рыба, ни мясо.

– А по мне, имя славное, – поддержал Мар. – Есть в нем что-то… волшебное. И на ней очень ладно сидит!

– Отличная работа, Хейта, – улыбнулся Гэдор, не обращая внимания на забавную перебранку своих спутников.

Хейта кивнула на мохнорогов.

– А как мы их доставим куда положено?

– Сейчас увидишь, – пообещал Гэдор, запустив руку в суму.

– Ты что?! – по-звериному подскочила к нему Харпа. – Все секреты ей наши выдать решил. Она же Чара!

– Да хватит тебе уже, – не выдержал Мар. – Она нас спасла. И даже зверей спасла. Сразу же видно, что она не из этих, не из плохих Чар.

– Ну-у, глядите сами, – буркнула Харпа, скрестив на груди руки, и воинственно отвернулась.

Хейта с любопытством следила за Гэдором. Он извлек из сумы круглый камень размером со спелую репку. Он казался блеклым, невзрачным, серо-желтым. Но, если приглядеться, становилось видно, что он был весь словно покрыт тончайшим стальным кружевом, через просветы которого проглядывали золотистые кристаллы.

Гэдор воздел камень перед собой и произнес.

– Дикие земли.

А в следующий миг золотистые кристаллы разом зажглись, словно неведомая жизнь в них пробудилась. Камни разгорались все ярче, источая манящий немеркнущий свет, точно это самое звездное небо во все мириады своих искрящихся глаз пытливо глядело на Хейту и ее спутников.

Свет обволакивал их, осторожно подбираясь к телам мирно спавших зверей. И вдруг он стал таким ослепительным, что Хейта не выдержала и прикрыла глаза. А когда открыла их, не поверила тому, что увидела.

V

Просторный зал озаряло пламя десятков факелов. Беспокойные тени бегали по каменным сводам, высоким колоннам, изукрашенным резными виноградными лозами, и до блеска отполированному мраморному полу.

Герт[7] Барг Рильд, правитель города Хольтэста, в мрачной задумчивости сидел на высоком деревянном троне, обтянутом коричневой кожей и богато украшенном россыпями драгоценных камней.

Спинка трона была выполнена в виде двух еловых стволов, подлокотники повторяли очертания извилистых древесных корней. Казалось, великий правитель просто присел поразмыслить у не менее великих деревьев.

С плеч правителя ниспадал серый шерстяной плащ, подбитый мехом. Седовласую голову венчал серебряный обруч из переплетенных еловых ветвей, усыпанный маленькими шишечками из горного хрусталя. На хельдском языке такой головной убор называли – варна[8].

Длинные волосы и коротко остриженная борода герта были белы, как шапки заснеженных гор. Худощавое лицо с высоким лбом беспощадно изрезали глубокие морщины. Крупные бледно-голубые глаза глядели строго и устало.

Перед правителем, у ступеней, ведущих к трону, стоял Бругх. Стоял, низко опустив лохматую черную голову. Позади него высился ясноглазый Брав. Он уже успел доложить герту обо всем, что произошло накануне, умолчав лишь о том, о чем его попросили странники.

Барг упер в охотника тяжелый взор.

– Бругх, сын Борха, по твоей вине погибли