– Мне не помешает, – легкомысленно отмахнулась я.

Он как будто не настаивал, а издевался, глядя на меня пронзительно:

– Как скажешь. Можешь хоть у всех горожан по очереди пожить, все равно рано или поздно доберешься до меня. Тогда и узнаешь, что в моих новых апартаментах всего две спальни – одна для Арикса, вторая для меня. Арикс тебя терпеть не может, потому что ты мне всю жизнь сломала. Несложно предсказать, в которой из двух постелей ты окажешься с большей вероятностью.

– У-у-у, – язвительно протянула со стороны Маринка. – Ребят, кажется, мы тут лишние. До завтра! Меня мой волчонок уже заждался!

Риссая тоже со смехом поволокла Аго подальше от любопытного зрелища. А я замерла на месте, не в силах даже взгляда от лица Диминика оторвать, не то что броситься от него подальше. Но после того как мы остались наедине на пустынной ночной улице, он изменился в лице и ступил ближе.

– Наташ, ну в чем проблема? – растеряв инкубский яд, его голос по какой-то неведомой причине все еще мог звучать с этими сумасшедшими вибрациями. – Или что? Свободный я перестал быть таким интересным?

Я не отпрянула, но сейчас, со все еще пьяным от дурмана разумом, решила смело высказать все, что меня тревожило:

– Дело не в этом. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Это уже продолжается слишком долго – болезнь перешла в хроническую форму. Поэтому не хочу выпендриваться и скажу прямо. Я хочу быть с тобой. Но кое-что меня смущает. Кристина взбесилась, что ты выбрал не ее. Но она забыла, что это был один-единственный раз, когда ты выбрал меня. А до тех пор ты раз за разом принимал другое решение. Я теперь до конца жизни буду думать о том, что если бы ты не потерял свою силу, то все могло сложиться иначе. У меня не появилось денег и титула, я все еще не могу решить ни одной твоей проблемы. Ты любишь меня – я это вижу. Но не могу забыть о том, что раньше одной любви тебе не хватало.

– Люблю? – Он изогнул бровь. – Разве я хоть раз в этом признавался?

Я обреченно вздохнула, задрав глаза к темному небу. Произнесла, хотя у меня не было сил спорить еще и об этом:

– Хорошо, не признавался. Зато был готов похоронить себя в леднике рядом со мной. Разве слова что-то меняют?

– Тогда зачем мы их вообще произносим, Наташ? – его интонация сделалась еще более вкрадчивой. – Зачем ты даешь задний ход сейчас, когда мы оба уже в поступках показали, кто мы друг для друга? Я должен выбрать тебя столько же раз, сколько выбирал Кристину – тогда ты успокоишься? Ладно, погнали на этот квест: сегодня я выбираю тебя.

Он протянул руку к моему лицу, но я смогла ее мягко отодвинуть. Я не хотела строить из себя недотрогу – просто требовалось нечто такое, отчего сердце бы размякло и навсегда успокоилось.

– Дим, я хорошо знаю твой характер. Сейчас ты искренен. А завтра точно так же искренне переключишься на ту, кто подарит тебе статус в вахарнийском обществе. Я даже не могу тебя за это упрекать – твоя фамилия действительно заслуживает того, чтобы снова возглавить топ-список расы. Ты даже родовое гнездо потерял. Вот посмотри мне в глаза и скажи честно, что не пойдешь на что угодно, лишь бы вернуть свое поместье.

Он наклонился ниже и произнес размеренно:

– Говорю честно, что пойду на что угодно, лишь бы вернуть свое поместье. Да хоть по очереди выщелкаю всех этих зажравшихся придурков, но свое верну. Но ты хочешь гарантий в наших отношениях, верно? А я как никто другой знаю, что таких гарантий не существует. Знаешь, скольких верных жен я соблазнил? Знаешь, сколько девушек стонали подо мной через десять минут после фразы: «До свадьбы ни-ни»? Вот и я не знаю, потому что лень было считать.

Я вскинулась:

– Ты сейчас этим хвастаешься?!

– Нет, – припечатал он сухо. – Констатирую факты. На любой принцип найдется сотня козырей, любовь может развалиться сама собой или если попадет под такой танк, каким был я. Ты хочешь гарантий, но их вообще не бывает – человеки их придумали для самоуспокоения. Наверняка я знаю только одно: сегодня я выбираю тебя, а ты выбираешь меня. Мы можем только надеяться, что завтра захотим этот выбор повторить. Всё? Удовлетворилась честностью, или стало хуже?

Стало хуже, даже почти больно. Ну почему в нем так много цинизма? Мог бы хоть ненадолго притвориться не таким хладнокровным!

Диминик схватил меня за запястье и вновь понежневшим голосом позвал:

– Идем уже домой, Наташ. Ты все равно осталась без тролльей поддержки. Я теперь живу в самом центре, несколько кварталов шагать. Потом на свежую голову определимся, а пока я уступлю тебе комнату, сам переночую с Ариксом.

Это обещание меня мигом успокоило и заставило забыть о том, что Диминик Эйм – не покладистая душка, а в стремлении к своим целям способен на мошенничество и ложь.

Вспомнила я об этом уже после горячей ванны, в которой отмокала полчаса. Апартаменты оказались не столь малы, как я себе успела придумать: большая гостиная, пара спален и небольшая кухня, где колдовал старый слуга до нашего прихода. Увидев нас на пороге, он сразу заворчал:

– Снова она? Видимо, в этой жизни мы от нее не отделаемся. Милорд, ужин на столе. Талья… ну проходи тоже, что с тобой поделать-то?

Не понимаю, каким аналогом мобильной связи они пользуются, но слуга снова точно знал, когда Диминик вернется, и уже был в курсе, что теперь тот предпочитает пельмени красному вину. Я осмотрелась – обстановка выглядела уютно и изысканно. Но сердце все равно сжалось – это жилье ничем не напоминало старинное поместье, да и стоило наверняка в десять раз меньше – максимум, на что хватило остатков денег. Но душу защипало даже не от этого, а от знакомого обращения. Старик до самого конца не признает, что его молодой господин уже давно не «милорд» – и от этого на сердце становится так тепло, что даже немного обжигает.

Мы перекусили и разошлись по разным комнатам, не чувствуя ног от усталости. И вот уже после пенной ванны я обнаружила на выделенной мне кровати спящего Диминика. Запахнула халат получше, упала рядом и недовольно напомнила:

– Ты же обещал переночевать с Ариксом.

Он ответил:

– Он хоть и инкуб-полукровка, но не в моем вкусе. – Только после этого распахнул глаза и глянул на меня без капли сонливости во взгляде: – Наташ, давай пока не будем встречаться и обсуждать будущее, запустим период ухаживаний, как будто только сегодня познакомились. Но если ты не против, то брачные танцы пропустим – я слишком долго тебя ждал, чтобы сейчас спокойно наблюдать за твоим самоопределением.

Я и не собиралась ломаться. У нас с ним уже все было – мы всю нежность и страсть сквозь друг друга многократно пропустили без малейшего стеснения. А определиться можно действительно потом – благо живем в такое время, когда секс без обязательств воспринимается нормальным явлением.

Но происходило далеко не просто удовлетворение животного инстинкта. Я это осознала сразу, как только Диминик приник к моим губам. Зачем я вру? Я почувствовала это задолго до того, как он ко мне прикоснулся. Мы можем ругаться из-за мелочей, драться, обвинять во всех грехах, но вместе нам в любом случае лучше, чем поодаль. Халат распахнулся умелой рукой, которая сразу принялась обжигать кожу. Поцелуй из нежного прикосновения превратился в военную атаку – сдавайся, отступай, признавай поражение, не опасаясь выглядеть безвольной жертвой собственной слабости.

Поцелуй продолжался, пока его пальцы творили с моим телом немыслимые вещи. Но когда Диминик отстранился от моих губ, чтобы прижечь поцелуем шею, я смогла удивленно выдохнуть:

– Что происходит, Дим? Почему ты не потерял свой яд? Почему меня снова так колбасит?

Он до боли прикусил мою кожу, и сквозь собственные стоны я с трудом расслышала ответ:

– Потерял. Но опыт не пропьешь. Прекрати