Марина и Аго старались совершенствовать те навыки, которые им дарили татуировки. Диминик чаще всего за нами просто молча наблюдал – ему, как командиру, важно досконально изучить все наши слабые и сильные стороны.

Кристину выписали через несколько дней. Она пару уроков сидела притихшая и озиралась по сторонам, как будто пыталась воссоздать в разуме всю картину. На перемене подошла ко мне – я по инерции съежилась и приготовилась отразить какой-нибудь подлый удар. Но Кристина задумчиво произнесла:

– Зря ты на меня магикопам донесла. Заслужила пару пенделей и вечное презрение. Но… я понять не могу, почему настроилась тебя убить, хотя после этого от смертного приговора бы не отвертелась. – Она покосилась на заживший шрам на моей ладони. – Я ведь не убиваю всех, кто мне не нравится. А ты даже в сверхполицию об этом не сообщила – спасибо. Ты это… извини, – ей явно последнее слово далось с большим трудом.

Когда она отошла, мы с Маринкой недоуменно переглянулись и обменялись мнениями.

– Ей память стерли или всю личность переписали? – спросила я.

Подруга сделала более внятный вывод:

– Видимо, только теперь она поняла, чем рисковала. Или из обычной гадины любовь к Диминику сделала стервозную убийцу. Уж начинаю подозревать, что проблема вовсе не в ней…

Я посмотрела через плечо на своего любимого – он не отрывал от меня взгляда, хотя в последнее время держался поодаль. В принципе, Маринка не так уж и преувеличивает: в некоторых отношениях люди становятся лучше, а в других хуже. Вот именно их парочка была попросту обречена считаться главными злодеями, хотя по отдельности они вполне терпимы.

Кристина уже снова заняла заднюю парту, где сидела одна, а Диминик нас всех удивил, произнеся громко и отчетливо:

– Как же о таком забыть, Кристина? Мы с тобой с детства знакомы, но некоторые вещи я и подруге детства спустить не могу. Сам видел, как ты пыталась убить Наташу кинжалом. После натравила на нее змею – и если бы не быстрая реакция Арикса, то сегодня ты извинялась бы перед могилкой. Я уж про мелкие пакости молчу. А Наташа все время молчала, поскольку опасалась еще более жестокой расправы – тогда у нее была всего лишь слабая сила сирены, которой от тебя защититься невозможно.

Мы все в удивлении уставились на него, а я даже встала, чтобы лучше видеть и скорее понять, к чему эта сцена. Он просто в воздухе переобулся?! Пока он был заинтересован в такой невесте, он ее всячески покрывал. А как стала не нужна – отмахнется и отправит если не на плаху, то под лед? Сама Кристина страшно побледнела, она рассматривала свои длинные пальцы и едва слышно блеяла:

– Дим, но я даже объяснить не могу, откуда взялся тот психоз – как будто разум помутился. Может, меня какая-то ведьма прокляла? Ты действительно меня с детства знаешь – разве я такая, кто ради пустой мести так подставляться будет?

– Стопроцентное внушение, – неожиданно согласился Диминик. – И вижу, что сейчас от него не осталось и следа, то есть доказать чужое вмешательство в твой разум будет сложно. Ты просто жертва чьего-то злодейства, но знаешь же местных магикопов: идиот на идиоте идиотом погоняет. Будут ли они вообще разбираться? Этот вопрос настолько важный, что надо непременно обсудить его с твоим отцом. Устроишь нам встречу сегодня? А то он меня избегает.

– С отцом? – Кристина замерла на несколько секунд, потом вскинула голову и посмотрела на него прямо, на фарфорово бледных щеках проступил румянец, а в ее голосе зазвучала ярость: – Ах ты сукин сын! Форы купили поместье Эймов, и ты собрался шантажировать моего отца?! Это грабеж!

– Почему же грабеж? – парень ласково ей улыбнулся. – Тогда я был в тупике, лорд Фор выручил меня огромной суммой, но продавать обратно не собирается. Если смотреть со стороны Эймов, то как раз нас ограбили.

– Да откуда у тебя возьмется столько синтов, даже если он согласится заново продать тебе поместье? – закономерно полюбопытствовала Кристина. – Ты же все потратил на штраф и дурацкое путешествие непонятно куда!

Диминик беззаботно кивнул:

– Если правильно поставить вопрос, то он согласится на рассрочку. Обещаю рассчитаться быстро – это уже второй пункт моего плана «верни свое, чтобы потом не винить в своих бедах бессердечную Наташку».

Я укол проглотила. Не думала, что его тактика будет настолько агрессивной. Бедный лорд Фор! Он виноват только в том, что обожает свою единственную дочь. И, разумеется, пойдет на любые условия, лишь бы ее снова не лишиться. Хотя нет, вина его не только в этом: он забрал должность лорда Эйма, а теперь и его имущество, когда обязан был всячески поддерживать сына старого друга, невзирая на чужие мнения. Честно говоря, я не знаю, кто из них прав, потому положусь на личную симпатию.

В начале следующей лекции Марина подалась ко мне и прошептала:

– Скажем прямо, Наташ, твой бойфренд – как главный злодей из сказок.

Я вздохнула. Да я лучше подруги знаю, какую хладнокровную змею радостно пригрела на своей груди. Но ведь он сильно изменился за последний год, и если я останусь рядом, то Диминик будет становиться только лучше. Сам собой, потому что у него сердце теплое, и просто раньше не было благоприятной среды для того, чтобы оно развернулось.

– Критикуешь мой выбор? – уточнила с вызовом.

– Завидую. С таким точно не пропадешь.

Я тихо рассмеялась. Как будто она пропадет с Николасом – хотя замуж выходит не только за него, а как будто за всю стаю. А мой Диминик один стоит целой стаи волков и пары-тройки отрядов магикопов. А что его моральные принципы все еще немного размыты – так это нормально: крупные дела слабой рукой не провернешь.

За Фениксом мы следили по неясной причине – куда ездит, с кем встречается. Но выяснить удалось лишь то, что высокопоставленный младенчик пребывает в какой-то апатии: чаще всего вообще не покидает резиденцию, а изредка выбирается в столичную таверну, где для него резервируют на вечер весь зал – и никаких гостей он там не принимает. Просто сидит за столом и о чем-то думает, изредка спрашивает настороженного хозяина о столичных делах и вообще о жизни. Несколько раз ездил в Совет Вахарны по текущим делам, но в основном отмалчивался и не спорил с мнением лордов. Именно это общее мнение мы с Риссаей и озвучили:

– Диминик, с Фениксом что-то происходит. Клиническая депрессия?

– Отлично! – вдруг обрадовался командир. – Видимо, он созрел.

– Для чего? – не поняла я. – Для самосожжения? Вдруг в следующей жизни его не будут собственные подчиненные считать пустым местом? Ты ведь понимаешь, что до недавнего времени его авторитет был непререкаем? А вы с Владом показали, что его можно обвинять: теперь ему вспомнят и каждую жертву Никиты, и все мелкие недочеты. Он впал в кризис переосмысления – самое время через тысячу лет правления.

Дим многозначительно улыбнулся и позвал:

– Если хочешь, пойдешь на встречу вместе со мной. Надо поддержать любимого владыку в такой трудный час. Хоть между делом на свидание сгоняем.

Я отказываться не стала. И целоваться за углом таверны согласилась – почему бы не скоротать время в ожидании?

Малыша снова привезли в машине. Он оставил советника снаружи, а сам угрюмо поплелся внутрь. А мы вернулись к поцелуям – по мнению Диминика, бедному посетителю надо дать еще немного времени, чтобы дозреть. Да и хозяину таверны немного расслабиться – он все еще не привык к этим редким унылым посещениям.

Но через час владелец рьяно остановил нас на входе:

– Простите, заведение сегодня для посещения закрыто!

– Знаем, – деловито ответил Дим. – Нам назначено.

Мужчина растерялся, потому был просто отодвинут с пути. Малыш даже не отреагировал на наш приход: он сидел за дальним столиком в пустом зале, водил пальчиком по длинному хрустальному бокалу – судя по цвету, с пивом. Выглядело это жутковато, и стоило себе напомнить, что выпивохе все-таки намного больше лет, чем дашь на вид. Дим пихнул меня плечом, отметив:

– Сейчас под шумок и импорт алкоголя легализуем. Давно пора.

Он без приглашения уселся напротив – Феникс только после этого нахмурился. Мне же