Василий Голицын. Вернувшись, он передал сказанные ею слова, что ее сын убит в Угличе, а Самозванца она не знает. Тогда вооруженная толпа набросилась на Отрепьева, думавшего, что он уже в безопасности, и растерзала его.

Сорвав с израненных тел Лжедмитрия и Басманова одежду, их приволокли на Красную площадь и бросили на дощатый помост как мертвых изуродованных и безобразных. Но они были еще живы и, превозмогая нечеловеческую боль Отрепьев посмотрел на лежащего рядом Басманова и с усилием спросил у него:

— Брат Петр, жалеешь, что связался со мной?

— Нет, ни разу не пожалел, — даже не прошептал, а просипел Петр губами, на которых застыла кровавая пена.

— Да, славно мы погуляли в Москве! — сделал попытку рассмеяться Григорий, но его покрытое смертельными ранами тело в последний раз сотрясла судорога, и он навеки застыл в безжизненном покое.

Не желая быть свидетелем предсмертных мучений друга, воевода Басманов в горести перевел взгляд с его окровавленного тела на небо. И меж облаков ему почудились очертания милого лица его молодой жены. Она улыбалась ему в утешение и звала его к себе.

— Ксения! — с отчаянием изгнанника воскликнул Петр, желая во что бы ни стало приблизиться к ней. Ему казалось он совершил большой рывок к своей любимой царевне, однако он даже не пошевелился. В следующее мгновение его голова откинулась назад и глаза, всю жизнь горевшие страстью и неукротимой отвагой, закрылись навеки.

Убедившись, что Самозванец и его самоотверженный защитник мертвы сторонники Шуйского начали глумиться над ними, забрасывать их тела грязью и навозом, а на голову Отрепьева еще нахлобучили колпак с бубенчиками и бросили на грудь ярко размалеванную харю — шутовскую маску.

Несколько дней над мертвым шло поругание, затем тело Самозванца похоронили на кладбище для бродяг. По Москве тут же поползли слухи, что земля расстригу-самозванца не принимает, по ночам он выходит из могилы и бродит по городу. Через некоторое время противники Лжедмитрия тело выкопали и сожгли на костре. Прах Самозванца смешали с порохом, зарядили им пушку и выстрелили в ту сторону, откуда он пришел — в сторону Польши.

С дозволения бояр, Иван Голицын, сводный брат умершего Петра Басманова, на следующий день после смерти воеводы получил позволение похоронить его тело у церкви Николы Мокрого в Зарядье. Священник не сразу мог отпеть Басманова и потому его тело в простом деревянном гробу оставили на ночь прямо на кладбище.

Когда стемнело между могильных крестов появились две крепкие мужские фигуры, ведущие за собой женщину в плотном покрывале прямо к вырытой могиле, где стоял гроб с покойником.

— Вот, Ксения Борисовна, пришли, — с поклоном доложил ей главный из них.

— Откройте гроб, — послышался тихий женский голос.

Младший спутник бывшей царевны с сомнением посмотрел на своего товарища, но тот утвердительно кивнул головой, уважая чувства своей хозяйки. Оба они верные холопы семьи Басмановых не оставили членов семьи своего господина даже в самую тяжелую для них минуту и были готовы выполнить любое повеление его убитой горем супруги.

Мужчины сняли крышку гроба, и Ксения тут же припала к своему мертвому мужу, не отрывая взгляда от его застывшего лица. Судьба безжалостно оторвала его от нее и вернула уже безжизненным трупом. Как никогда он показался ей красивым и далеким, находящимся где-то в недоступной для нее горней небесной высоте. Она тоже застыла, как и он в абсолютной недвижимости, и вывел ее из длительной прострации почтительный голос старшего холопа.

— Ксения Борисовна, Петр Федорович велел, буди с ним что случится, чтобы я немедленно отвез вас в Горицкий монастырь! — сказал он.

— Это утром сделай, Данила, после того как похоронят Петра Федоровича, — прошептала Ксения и дала ему две серебряные копейки. — А сейчас идите с Никитой на постоялый двор, помяните моего мужа, выпейте за его душу грешную, но отважную!

Холопы поклонились хозяйке и направились в Китай-город, спеша воспользоваться ее щедростью. А Ксения снова обратила взгляд на мертвого Петра. Смоченным в воде из лужи платком она заботливо вытерла его раны с засохшей кровью и плача, причесала густым гребешком непослушные кудри. Стал он похож после ее ухода за ним на заснувшего ангела, и еще тяжелее молодой женщине показалось расстаться с ним, сердце у нее разрывалось при одной мысли о том, что завтра его похоронят в вырытой для погребения яме, зловещий оскал которой пялился на нее с начала ее прихода на кладбище. Но следовало на следующий день отдать любимого Богу, и Ксения внутренне смирилась с вечной разлукой с ним на земле. Только жаль ей было, что она не успела рассказать мужу о новой жизни, которая зародилась у нее под сердцем. Петр при жизни безумно хотел иметь от нее детей, в последний день своего пребывания с нею только об этом говорил, а она только после его отъезда узнала о своем положении от опытной повитухи.

Все их мечты рассыпались в прах, и прав оказался провидец Иринарх Затворник, утверждая, что исполнение земных желаний ведет грешных людей к погибели. Ее родители и брат скончались преждевременной смертью из-за вожделенного царского трона; Григория Отрепьева растерзали заживо по причине его предательства православной веры ради прекрасной полячки; ее любимый Петр Басманов погиб вместе с Самозванцем поскольку связался с ним, чтобы получить ее руку. О том, что ждет честолюбивую Марину Мнишек бывшая русская царевна не хотела даже думать. Жену Самозванца не испугала его трагическая кончина и она по-прежнему дерзко претендовала на московский трон как коронованная русская царица. Заветная мечта мерцала заманчивой звездой в глубоком колодце греховных человеческих устремлений, а достичь ее можно было только утонув в гибельном колодезном омуте.

Горестно вздохнув, Ксения легла в грубо сколоченный гроб рядом с мертвым мужем. Раньше она боялась покойников, призраков и избегала лишний раз посещать кладбища, но любовь сделала ее неустрашимой. Пусть могильщики завтра навеки разлучат ее с Петром, но эту ночь они проведут вместе в последний раз и холод не помешает ей осуществить это намерение.

В конце мая ударили заморозки, и редкий снег закружился над кладбищем церкви Николы Мокрого. Молодая женщина обняла воеводу Басманова, согревая его своим телом, и надеясь при этом, что ее любовь подарит живительное тепло его душе. Ей было хорошо от одного его присутствия рядом с ним, и она зачаровано смотрела на то, как сверкающие снежинки падают на его лицо, не тая. Пусть их счастье оказалось коротким словно снег жарким летом,