еще ужаснее. Как раз в эту минуту судно повернулось боком. У него совсем не было руля, и рулевой правил с помощью жалкого весла о двух концах, причем, вдобавок, его сильно ослепляло нестерпимое для глаз сияние электрического очага.

Краснокожий быстро вскинул к плечу свой карабин. Притаившись в траве на берегу, он внимательно прицеливался, как стрелок, не желающий дать промаха. Выстрел грянул в глубокой тишине ночи, нарушаемой только отдаленным шумом водопада.

И когда отголоски этого выстрела, перекатившись гулким эхо, замерли в глубине соседних лесов, на смену им послышались вопли отчаяния, проклятия, богохульства, от которых, кажется, мог рухнуть небесный свод. Лодка, подхваченная неодолимой силой течения, помчалась к ужасной стремнине водопада.

Неумолимый, как воплощенная кара, как взор судьи, испытующий совесть преступника, белый свет преследовал троих негодяев в потемках бездны и среди зловеще бледневшей пены водоворота.

С высоты мирадора Жан и Жанна, леденея от ужаса, следили за этой потрясающей агонией. Они видели, как трое погибающих в отчаянии простирали руки к небу, напрасно призывая на помощь Бога и людей. Но вот что было еще страшнее: индеец бежал у самой воды по берегу острова вслед за лодкой и, рискуя свалиться в реку, наклонялся над кипящими волнами, чтобы не пропустить ни одного момента этой драмы, которой трудно найти название.

И когда казнь свершилась, таинственный исполнитель правосудия произнес такие грозные слова:

– Мы убили только троих. Если счет индейца верен, остается еще шестеро или восьмеро. С ними надо разделаться завтра.

XVII. Современный Робинзон

Усталость бывших пассажиров «Сен-Жака» была так велика, что, несмотря на тревогу и волнения последних дней, благодетельный сон продержал их в постели до позднего часа утра и восстановил таким образом их изнеможенные силы. Прохладные, светлые комнаты, где они спали, и достаточно, хотя и не слишком мягкие матрасы еще более способствовали благотворному отдыху усталых членов.

Спустившись во двор маленькой крепости, молодые люди удивились, что не нашли там своего благодетеля. Им сообщили, что он уехал на другой конец острова, где у него были обширный завод для выделки каучука и механическая лесопильня для обработки местного леса.

Здесь предприимчивый француз держал около сорока человек рабочих исключительно индейской расы, как и его домашние слуги. Он отлично ладил с ними и кроме хорошего заработка предоставлял им возможность учиться и развиваться умственно.

Таким образом, этот человек, живший одиноким мизантропом, тем не менее старался приносить пользу ближним и делался мало-помалу провидением края, так сильно удаленного от настоящей цивилизации.

Он вернулся из своей поездки около десяти часов утра. Его первой заботой было осведомиться о здоровье своих гостей, и хозяин, по-видимому, был очень счастлив, встретив их бодрыми и свежими после крепкого сна.

– Я вижу, что все воспользовались отдыхом, – весело сказал он. – Даже ваши юные воспитанники, сударыня, с очевидным восторгом бегают и резвятся на свежем воздухе. Их возраст пока еще невинный, но невинность эта, во всяком случае, только относительная, так что в скором времени будет не лишним принять какие-либо предосторожности.

Говоря таким образом, он показал Жанне с высоты гласисов на трех ягуаров, которые перегоняли друг друга, валялись и прыгали с очаровательной грацией и легкостью на зеленом ковре лужаек, расстилавшихся поблизости реки.

– Хотите пройтись на берег? – спросил хозяин. – Мы можем взглянуть там на место несчастного происшествия, случившегося вчера вечером. На эту кашуэру стоит посмотреть в период половодья.

«Несчастное происшествие», на которое намекал грозный владелец острова, было не что иное, как моментальная гибель неприятельской лодки вместе с тремя пловцами, нашедшими смерть в пенистых водах стремнины.

Жан не посмел просить объяснения слов, произнесенных им накануне, – ужасных слов, полных угрозы: «С остальными мы расправимся завтра». Нельзя было сомневаться, что отшельник принял какое-нибудь неумолимое решение.

Ответ на этот вопрос, который внутренне задавал себе молодой человек, не замедлил последовать не на словах, а на деле.

В ту минуту, когда, выйдя из-под навеса деревьев, гуляющие приближались к берегу, они были внезапно встречены залпом из мушкетов, направленным с реки. Одна пуля пролетела даже так близко от лица Жанны, что задела за край широкополой соломенной шляпы, которую предложил ей надеть таинственный покровитель.

– Неприятели не только нелюбезны, – сказал он, спеша укрыться с молодыми людьми под деревья, – а уж прямо-таки невежи. Однако терпение! Они получат урок вежливости, какого не ожидают.

Пустынник и его молодые спутники могли окинуть взглядом всю реку с того места, где они находились. Им были видны две лодки с шестерыми бандитами, шедшие на веслах прямо к берегу. Четверо разбойников стреляли сию минуту по троим гулявшим.

– Подумайте только, с какой яростью добиваются они своего мщения, которое навлекает на них, однако, лишь неудачи и здоровые тумаки! Такой непохвальной настойчивости никак не следует поощрять.

И, не прибавив больше ни слова, пустынник приблизился к стволу дерева, у подножия которого скрывалась маленькая каменная тумба, совершенно незамеченная до сих пор молодыми людьми.

В эту минуту обе лодки почти приблизились к берегу. Их отделяло от него каких-нибудь двадцать метров.

Владелец острова наклонился к маленькой каменной тумбе, наполовину скрытой в траве. Он ощупал ее рукой, и Жан мог видеть, как его палец нажал пуговку в круглой впадине камня. В ту же минуту вода поднялась в реке с неодолимой силой в виде гремящего столба высотой в десять метров. Обе лодки от страшного толчка подпрыгнули кверху и упали обратно, исковерканные и разбитые вдребезги, увлекая за своими осколками несчастных пловцов.

Две заложенных под водой торпеды произвели внезапный взрыв, измолов в порошок суда и самих нападающих и обратив в ничто их безумное покушение.

Но за этой драмой последовал еще эпилог.

Один из бандитов показался на поверхности воды, ошеломленный, но не раненный при взрыве. Он был живуч и поплыл к острову, отчаянно работая руками. Несколькими сильными взмахами пловец достиг суши, и ему удалось вскарабкаться на берег, ухватившись за густую, длинную траву. Тогда перед очевидцами этой сцены вынырнула мокрая голова и мелькнуло лукавое, скотское лицо сеньора Иоахима Магалиао.

Но разбойник не успел произвести дальнейшей рекогносцировки на территории острова. Как раз в ту минуту, когда он поднялся на ноги, из-под ветвей черного дерева выступила человеческая фигура, в которой Жанна с братом, несмотря на дальнее расстояние, тотчас узнали своего друга Серафима.

Индеец держал в правой руке нож. С быстротой мысли кинулся он на атамана разбойников: противник не устоял от толчка и, поскользнувшись на мокрой траве, упал на нее ничком. Синеватый клинок опустился и поднялся два раза, тогда как