Особенно поражала нас образцовая дисциплина на судне. Мы решили обратиться за разъяснениями к мистеру Брэддоку, но из разговоров с ним ничего не вынесли. Одно было ясно, что он чувствовал себя на судне неплохо и находился с капитаном, по-видимому, в хороших отношениях, со штурманом же – в довольно прохладных.

Хотя внешне ничего плохого на судне не замечалось, но нас обоих мучило предчувствие какой-то беды. Мы старались разгадать загадку, но в результате наших тайных перешептываний нам удалось лишь установить, что мистер Девис является не только капитаном, но и собственником судна. Но эти сведения не проливали никакого света на сущность дела.

– Уж не пират ли наш капитан, – высказал я свое предположение, будучи полным профаном в морских делах. Джо категорически отверг мою мысль как дикую и несуразную.

– В наш век техники и открытий смешно даже говорить о пиратах. Хотя я не был в этих водах, но я уверен, что здесь лежат торговые пути и мы, вероятно, идем в какой-либо французский порт.

– Я не думаю, чтоб нам грозила опасность. Иначе какой смысл был спасать нас, – добавил я.

– Это еще ничего не значит. Если мистер Девис остался верен морскому обычаю, то доказал только, что он настоящий моряк, – разочаровал меня Джо.

Во время вахты в тот же вечер ко мне подошел мистер Брэддок и шепнул: «Не расспрашивайте меня, так как я знаю не больше вашего, но будьте настороже и предупредите товарища».

Это замечание еще сильнее взволновало нас. Значит, мистер Брэддок, подобно нам, чего-то ожидал. Почему эти люди злобствуют и какие козни они нам готовят?

– Стукнут по голове и отправят за борт, – не совсем утешительно разрешил вопрос Джо.

Как бы то ни было, нам не оставалось другого выхода, как насторожиться и ждать.

На следующий день вдали показался остров. Джо предполагал, что это коралловые острова, лежащие между западной Азией и Австралией. Команда на этот счет упорно отмалчивалась, притворяясь незнающей.

Судно держало курс прямо на остров, очевидно, нуждаясь в пресной воде. Все шло своим порядком, за исключением странного поведения штурмана и мистера Девиса: оба командира, взволнованные, стояли на мостике и о чем-то горячо спорили. Штурман со злобным лицом упорно на чем-то настаивал. Капитан же улыбался, но жесткая складка его губ указывала, что он поступит по-своему. Это понял, наконец, и мистер Пейтон, он круто повернулся и, едва сдерживая свой гнев, отошел прочь.

Мы наблюдали за всей этой сценой, но были очень далеки от понимания действительности, напоминая собой овец, беспечно прыгающих навстречу мяснику.

Вдруг машина замедлила ход, судно подходило к берегу.

– Сейчас бросим якорь и отправим шлюпку за водой, – сказал Джо, – несомненно, шкипер заходит сюда не впервые. Я думаю… – Но тут он вдруг осекся. Проследив его взгляд, я понял причину: на палубе показался мистер Брэддок, лицо которого выражало крайнее недоумение. Он задавал вопросы сопровождавшему его мистеру Девису. Тот держал себя так же, как при разговоре со штурманом: улыбался и дружески похлопывал собеседника по плечу. Но, очевидно, его поведение не соответствовало содержанию его ответов, так как выражение недоумения не сходило с лица мистера Брэддока.

Итак, мои опасения, не имевшие почти никаких оснований, оправдались в полной мере.

Глава III. Нас высаживают

Дальнейшие события развернулись быстро. Штурман отдал приказ спустить шлюпку и направил в нее огромного негра и еще одного матроса с лицом испанца. Затем Пейтон с ругательствами и пинками набросился на нас, приказывая садиться в лодку. Мы в страхе повиновались. Люди на борту, конечно, понимали, в чем дело, но не выказывали ни интереса, ни сочувствия; одни продолжали свою работу, другие же окидывали нас безучастным взглядом.

Вслед за нами спустили какие-то тюки, а затем капитан и мистер Брэддок заняли свои места. По знаку командира гребцы дружно налегли на весла, и через несколько минут шлюпка пристала к берегу. Шкипер помог мистеру Брэддоку сойти на берег, нам тоже было приказано вылезать. Один из матросов занялся выгрузкой тюков, другой же остался в шлюпке. Наше нервное напряжение дошло до крайних пределов. Я взглянул на Джо, желая в его глазах найти объяснение, но он был так же растерян, как и я…

Конец нашим мучительным догадкам положил мистер Девис.

– Я был счастлив спасти вам жизнь, – начал он с улыбкой, – но ваше присутствие на судне ставило меня в очень затруднительное положение. Особые соображения, – здесь его улыбка расплылась еще шире, – мешали мне высадить вас в каком-либо порту, держать же вас на борту судна я больше не мог, несмотря на то что ваше приятное общество доставляло мне большое удовольствие. – Здесь он сделал поклон в сторону мистера Брэддока. – Правда, все эти затруднения я предвидел, когда брал вас на борт судна, но я не мог идти против морского обычая.

Мы хранили полное молчание, и капитан продолжал:

– Мистер Пейтон доказывал мне, что выход очень прост: стукнуть вас по голове и отправить за борт, – но этот достопочтенный человек не обладает достаточным воображением. Я же нашел лучший выход. Это прекрасный остров, небольшой, но очень удобный. Местность, как вы убедитесь, во всех отношениях приятная: здесь нет ни диких зверей, ни ядовитых змей, туземцы с соседних островов сюда не заглядывают. Правда, этот остров считается таинственным, но это, конечно, глупые россказни дикарей.

– А не думаете ли вы, – впервые прервал молчание мистер Брэддок, – что мы попадем на необитаемый остров?

– К чему такие страшные слова, мой дорогой сэр? Очевидно, я недостаточно красноречив и потому не сумел расположить вас в пользу вашего будущего местопребывания; Я оставляю вам кое-какие припасы. Впоследствии, в более удобное время, я надеюсь вновь посетить вас. А до тех пор, смею надеяться, вы недурно проведете время в этом лесном убежище.

– Мы очень признательны вам за вашу заботливость, – проговорил мистер Брэддок. – Вы действительно самый любезный негодяй, какого мне пришлось встретить за всю жизнь.

– Благодарю вас, – ответил капитан серьезно. – Я очень ценю всякое удачно сказанное слово.

Вся эта сцена была крайне забавна, но, я думаю, из всех нас только один капитан мог оценить весь этот юмор по достоинству. Нам же было не до смеха. Трагичность нашего положения усиливалась еще тем, что мы не могли действовать, а вынуждены были подчиняться неизбежному.

В тяжелом молчании наблюдали мы за отплытием шлюпки и уходом парохода в