– Не думаю, что у меня получится… Я имею в виду… – Я осеклась, шумно выдохнула через нос и продолжала: – У меня работа, маленький ребенок. Я должна быть в хорошей форме, чтобы справляться с ними.

– Уверяю вас, отказавшись от лишних лекарств, вы будете в лучшей форме, чем прежде. Конечно, придется пройти через период детоксикации…

– Детоксикации? Господи боже, но я ведь не наркоманка!

– Тем не менее у вас наблюдается зависимость. Все, что человек делает в одиночку, все, от чего он не может отказаться, все, что он скрывает от других и порой от себя – это зависимость, мисс Кернс, и сколь бы незначительной не была эта зависимость сейчас, она чревата опасными последствиями. Но не вините себя. Наше тело и разум зачастую не ладят между собой. Они соперничают, пытаясь взять над человеком контроль, и в результате этой борьбы развиваются вредные привычки.

Краешком глаза я заметила, что мама кивнула в знак согласия, и ощутила, как внутри поднимается волна раздражения. Ах да, конечно, знакомая риторика «Двенадцати шагов». «Мы сознаем, что бессильны против греховных влечений и порывов, и потому, бесстрашно проведя тщательную ревизию собственной души, передаем себя на волю высшей силы». За этими трескучими фразами, насколько мне известно, следуют бесчисленные собрания, спонсоры, душеспасительные разговоры с незнакомыми людьми в досуговых центрах церквей, где подают сквернейший на свете кофе. Замечательно, если маме все это помогло, но при чем тут я? Спасибо, не надо. До сих пор я проходила любое лечение исключительно по собственной воле. Если мне требовалась психологическая помощь, я за нее платила.

– Существует множество способов избавления от хронической боли, – долетел до меня голос доктора Харрисона. Оказывается, все это время он говорил не преставая. Я покачала головой и фыркнула.

– Хроническая боль… это звучит несколько преувеличенно. Это все равно что расценивать плохой отзыв как оскорбление. Поверьте, пока я способна справиться с этой проблемой. Разумеется, если дойдет до того, что она станет неразрешимой, я приму необходимые меры. Но пока у меня…

– Нет времени, чтобы заниматься собой, – подхватил Харрисон. – Поверьте, я слышал эту отговорку множество раз. Откинувшись на спинку стула, он пристально смотрел на меня. – Принято считать, что мужчины наплевательски относятся к своему здоровью, но знали бы вы, сколько усилий порой приходится приложить, чтобы заставить некоторых женщин о себе позаботиться. Давайте взглянем на вашу ситуацию объективно. Вы страдаете от постоянных болей, и это вызывает хроническую бессонницу. Вы тратите сотни долларов на обезболивающие, которые покупаете без рецепта, и потому даже не можете получить за них компенсацию по страховке вашего мужа. По вашему собственному признанию, все это продолжается годами. Будучи матерью особенного ребенка, вы находитесь в состоянии постоянного стресса, и это сказывается на вашей психике. Не скрою, вы близки к тому, что в медицине принято называть маниакально-депрессивным психозом.

– И снова вы преувеличиваете. У меня была подруга, которая страдает маниакально-депрессивным психозом. Я знаю, это настоящая болезнь с кучей отчетливых симптомов. В организме происходят какие-то химические реакции, это можно определить даже по состоянию крови. Кстати, эта моя подруга каждый день глотала кучу лекарств.

– Вот как. И что же с ней стало потом?

– Потом у нее наступила ремиссия, и она перестала принимать лекарства. В конце концов она бросилась с моста, – сообщила я со вздохом.

– Что ж, к счастью, у вас нет намерения повторить этот подвиг, – улыбнулся доктор.

– Пока что, – вмешалась мама.

«Чертовски тактичное замечание», – хотелось бросить мне. Но боевой задор внезапно иссяк; энергия покинула меня так резко, словно кто-то щелкнул выключателем. Тело обмякло, дыхание стало прерывистым. Все, что сказал доктор, было абсолютной правдой, но не это меня беспокоило. Проблема состояла в том, что я совершенно не помнила, когда рассказала ему об этом.

Иногда случается так, что человек говорит правду, так сказать, предвосхищая события. Лжет, что сделал что-то, а потом действительно это делает. Со мной такое происходило множество раз, и я никогда не чувствовала себя виноватой. Но если ты был настолько глуп, что искренне рассказал кому-то о своих уязвимых местах и заблуждениях, дело уже не поправить. Это как трещина в кости; может срастись, но последствия ты будешь ощущать всю жизнь, особенно когда погода начинает меняться.

Мама не сводила с меня изучающего взгляда, как видно, решив воспользоваться удобным моментом и надавить посильнее – так, чтобы ее точка зрения проникла внутрь моего существа и осталась там даже после того, как защитные силы восстановятся. Но я не собиралась предоставлять ей такой шанс.

Харрисон, который, скорее всего, не догадывался о нашей психологической схватке, продолжал разглагольствовать:

– Луиз, – могу я называть вас Луиз? – будет неплохо, если на досуге вы поразмыслите над своим положением. Поверьте, если вы испытываете постоянную боль, ваш порог выносливости к боли и стрессу становится таким высоким, что вы вообще утрачиваете критерий «нормальности». У вас появляется иной критерий – можете ли вы это вынести. В любом случае вы живете в постоянном ожидании боли, и, следовательно, любые жалобы представляются вам неуместными. Так жить нельзя – если, конечно, у вас нет желания загнать себя в ловушку.

– А вы считаете, у меня может возникнуть такое желание? – невесело усмехнулась я.

– Разумеется, нет. Но, согласитесь, если вы страдаете и при этом признаете, что не готовы предпринять определенные усилия, чтобы избавить себя от страданий, это влечет за собой новые проблемы. – Доктор испустил сокрушенный вздох. – Послушайте, Луиз, я видел, как ваша мама не отходила от вас в течение двух суток. Она, ваш муж, ваша подруга – девушка, которая привезла вас сюда, – все они очень за вас переживают. Я вижу, рядом с вами есть люди, которые вас любят и хотят, чтобы качество вашей жизни повысилось. Но этого не произойдет, пока вы сами об этом не позаботитесь.

Я опустила глаза и сглотнула подступивший к горлу ком.

– Доктор, давайте вернемся к тому, что произошло в Кварри Аржент. Насколько я понимаю, причины приступа вам неизвестны?

– Неизвестны, не могу этого отрицать. Приступ, который вы перенесли, напоминает состояния, вызванные высокой температурой или тепловым ударом.

(Это Полудница, с ее жаром)

– Насколько я понимаю, после того как меня привезли сюда, со мной случился еще один приступ. Как долго он длился?

– Меньше двух минут. Минуты полторы, от силы. А первый минут двадцать, хотя судороги продолжались не более пяти. Кстати, во время судорог вы были в сознании, отвечали на вопросы вашей подруги. После этого вы впали в подобие транса. Глаза были открыты, но вы ничего не