Шрифт:
Закладка:
…как будто тебе этого хочется…
…что ты умираешь.
В голове одна мысль: больно. И еще: Боже, прошу, прекрати это. Я не знаю, чем провинилась. Но все равно, прости меня. Ведь я только, только, только…
(Прости, сестра)
(Я сделала все, что могла. Предупредила тебя. Но ты не хотела)
(слушать)
* * *
В своих записях Сафи рассказывает, что, выйдя из лабиринта, она увидела, как я пошатнулась и рухнула – тяжело, точно мешок с грязным бельем, – прямо на руки Вэл Морейн. Она бросилась к нам; когда Сафи оказалась рядом, я уже билась в судорогах; Морейн крикнула Акселю, чтобы он снял ремень и сунул мне в рот, иначе я прикушу язык. Сафи схватила мой телефон, который валялся на земле, и, к счастью, лишь слегка треснул. Набрала 911, и ее связали с диспетчерским центром пожарной охраны и скорой помощи Кварри Аржент.
Диспетчер: 911 слушает. Что у вас произошло?
Звонящий: Говорит Сафи Хьюсен. Я звоню из Уксусного дома – особняка Уиткомбов на Стоу-эппл-роуд. Мы здесь на экскурсии с гидом Вэл Морейн. У моей подруги приступ судорог или что-то в этом роде. Нам нужна помощь!
Диспетчер: Хорошо, Сафи, соединяю вас со службой скорой помощи. Сообщите ваше точное местонахождение. Вы у главного входа, на подъездной дороге?
Звонящий: Нет, нет. По этой дороге мы сюда приехали. Наш автобус по-прежнему стоит там, а мы сейчас находимся за домом, у бывшей теплицы. У края поля.
Диспетчер: Рядом с садом и лабиринтом?
Звонящий: Да, недалеко от них. Господи боже, ей так плохо! Кажется, ее начало рвать. Как вы думаете, ее можно перенести в другое место?
Диспетчер: Нет! Не делайте этого ни в коем случае. Я соединился со скорой – они на громкой связи. Фельдшера зовут Микки Ву, сестру – Лоретта Кой. Вы можете говорить с ними напрямую, Сафи.
Фельдшер: Сафи, это Микки. Вы можете описать симптомы?
Звонящий: Когда это началось, меня не было рядом. Вэл, возьмите трубку.
Второй звонящий: Да, конечно. Привет, Микки, это Вэл. Она снимала теплицу на видео и вдруг упала – сначала уронила телефон, потом закрыла глаза рукой, словно у нее разболелась голова, потом она вроде как крикнула, сделала шаг назад и свалилась как подкошенная.
Фельдшер: Падая, она ударилась головой?
Второй звонящий: Нет. Я успела ее подхватить. Но все равно она поранилась – здесь на полу полно камней, осколков стекла и всяких железяк. Я вижу кровь, но не могу понять, где она порезалась. Возможно, ранка на затылке. Мы пытались сунуть ей в рот ремень…
Фельдшер: Этого делать не надо! Просто ждите, когда мы приедем. (Другому фельдшеру) Укол от столбняка. Вы сказали, у нее судороги?
Второй звонящий: Не знаю. Я не разбираюсь. Но она дрожала, знаете, тряслась всем телом. Рядом с ней ее подруга. Она кричит, а потом издает такие звуки, словно ее стошнит…
Фельдшер: Хорошо, Вэл. Мы уже рядом. Видим дом. Через пару минут мы будем с вами. Держитесь и не предпринимайте никаких действий. Просто удостоверьтесь, что ей удобно лежать.
Второй звонящий: Слава богу, вы близко. Спасибо вам.
Фельдшер: А как зовут пациентку? Вам известно ее имя?
Второй звонящий: Да, конечно. Луиз. Они с подругой приехали из Торонто. Луиз Кернс.
Согласно записям Сафи, машина скорой помощи доставила меня в городскую больницу Чейста, так как Кой и Ву сочли, что она ближе, чем больница Кварри Аржент. К тому же в случае необходимости оттуда будет легче транспортировать пациентку в Торонто, сказали они. Сафи вернулась в Кварри на автобусе вместе с другими туристами из группы Морейн, села на арендованный автомобиль, на котором мы сюда приехали, и помчалась в клинику. По дороге она связалась с Саймоном и, приехав, взяла на себя роль посредника между ним и персоналом.
Доктору Астену Суку, который осматривал меня первым, я заявила, что совершенно не помню предшествовавших приступу событий и, уж конечно, не могу сказать, что послужило его причиной. Впоследствии врачи из больницы Святого Михаила в Торонто подтвердили, что приступ, который доктор Сук диагностировал как «инсультоподобный», мог повлечь за собой частичную потерю памяти. Но, как впоследствии рассказала мне Сафи, она не верила, что я ничего не помню. По ее словам я, лежа в объятиях Морейн и глядя в небо широко открытыми, полными слез глазами, беспрестанно шептала:
– Это она. Я ее видела. В точности как в фильме.
Я видела.
11
Недавно я нашла один из своих старых блокнотов, а в нем – две строки, без указания автора: «Когда свидетель готов, появляется призрак. И тогда жизнь изнашивается». Похоже на цитату из неизвестного источника. Напоминает также старую поговорку о студентах и учителях. Что касается изношенной жизни…
Теперь я понимаю, что к тому времени, когда это началось, моя собственная жизнь изрядно износилась и готова была впустить все что угодно.
Но разве тогда вы не знали? Без сомнения, окружающие будет задавать мне этот вопрос, наблюдая, как я продолжаю сопротивляться, упорно отрицая то, что буквально стоит перед глазами. Учитывая то, что произошло, всякий на моем месте остановился бы и сказал себе: «Черт, я, кажется, попал в какой-то долбаный фильм ужасов».
На все вопросы я могу ответить лишь одно: тогда мне казалось, что я ни о чем не догадываюсь. Потому что, как вы наверняка заметили, все мы предпочитаем избегать страшных предположений.
Даже когда они становятся реальностью.
Два дня спустя я очнулась на больничной койке. Сознание возвращалось ко мне медленно, и поначалу я никак не могла понять, где нахожусь. Потом узнала запах – едкий запах антисептика – и ощутила спиной упругую жесткость матраса. В последний раз спина у меня болела так отчаянно после операции по уменьшению груди. Этого всплеска памяти оказалось достаточно, чтобы я окончательно проснулась. Повернув голову, я приподнялась и уставилась на отблески холодного утреннего солнца, скользившие по больничному полу. В кресле у кровати, подперев голову рукой, дремала мама.
Я попыталась что-нибудь сказать, но из
