– Луиз! Луиз, дорогая! – восклицала она. – Слава богу, слава богу, слава богу…

Справившись наконец с кашлем, я с усилием проглотила слюну и сжала мамину руку в ответ.

– Что со мной произошло? – с усилием выдавила я из себя.

Мама открыла рот, чтобы ответить, но лицо ее сморщилось и она расплакалась; наверное, то были слезы облегчения и усталости. Не находя подходящих слов – как и всегда в подобных случаях, – я не мешала ей выплакаться, догадываясь, что долго это не продлится – маме наверняка не терпелось рассказать мне о случившемся. И действительно, через минуту она вытерла глаза и судорожно сглотнула, успокаиваясь.

– Прости, – пробормотала она. – Но это какой-то кошмар. Ты попала в больницу, и прошлой ночью опять…

– Что случилось прошлой ночью? – выдохнула я, буравя маму глазами.

– Прошлой ночью у тебя снова бы приступ, детка. Точнее вечером, как раз когда тебе делали рентген. Не такой сильный, как первый, в том ужасном месте. Но после приступа тебя никак не могли разбудить. Доктор Харрисон сказал, ты реагируешь на раздражители, и они решили просто дать тебе выспаться… – Мама осеклась, заметив наконец растерянное выражение моего лица. – Ты в самом деле ничего не помнишь?

На этот раз судорожно сглатывать пришлось мне.

– А какой сегодня день?

– Вторник, и поэтому я здесь одна. Кларк в школе, Саймон на работе. Он ухитряется держать себя в руках, хотя одному богу известно…

– Это ведь больница Святого Михаила, верно? – перебила я. Запахи были знакомыми, но после операции по уменьшению груди я лежала в крохотной палате без окон, скорее напоминающей шкаф. В такие палаты пациентов помещают ненадолго, лишь для того, чтобы они пришли в себя после анестезии. Нынешняя палата была куда более просторной и роскошной и, очевидно, предназначалась для пациентов, чье пребывание в больнице может затянуться на неопределенное время. Примерно в такой я лежала, когда родился Кларк.

Мама кивнула, подтверждая мою догадку.

– Мама, честное слово… я не представляю, как оказалась здесь. Последнее, что я помню…

(Дикая боль, раскалывающая череп, тусклое отражение в грязном осколке стекла)

– …это то, что в пятницу мы поехали в Кварри Аржент, я и Сафи. Арендовали машину. Сафи была за рулем. По дороге мы говорили о… езидских мифах. Дальше полный провал.

– В субботу вы отправились в усадьбу Уиткомбов на экскурсию. Там это и произошло.

– Что именно? Ты сказала, у меня был еще один приступ…

– Правильно. Послушай, детка, давай-ка я лучше позову доктора Харрисона. – Мама уже собиралась нажать кнопку вызова персонала, но я неожиданно для самой себя схватила ее за руку. Должно быть, я сделала это слишком резко, потому что мама издала короткий обиженный вздох. Я выпустила ее руку.

– Черт, прости. Я не хотела.

– Ерунда. – Мама смущенно погладила меня по плечу и растянула губы в улыбке, более напоминающей жалкую гримасу. – Все хорошо, дорогая. Давай позовем доктора, и он лучше меня объяснит…

Я сдалась и откинулась на подушку. Через несколько минут в палату вошел доктор – молодой, высокий, темнокожий. Заглянув в мою карту, он проверил жизненные показатели.

– Посмотрите наверх, пожалуйста, – произнес он с легким тринидадским акцентом. – Теперь вниз. Отлично. Как ваша голова?

– Честно говоря, болит.

– Боль острая или тупая?

– Скорее, тупая. Как c похмелья.

Доктор кивнул в сторону капельницы, на штативе которой висели два пакета, один наполовину пустой.

– Головная боль – следствие обезвоживания. Мы вводим вам жидкости с субботы. Этого достаточно лишь для того, чтобы организм функционировал. Вы голодны?

– М-м, может быть. А главное, мне ужасно нужно в туалет.

– Я тебе помогу, – с готовностью вскочила с кресла мама. Но я лишь поморщилась и отмахнулась от нее. Харрисон помог мне встать.

– Я в порядке, – буркнула я и поплелась в туалет, волоча за собой капельницу с глюкозой.

Я долго, невероятно долго писала, испытывая при этом почти экстатическое удовольствие. После этого мама заставила меня улечься в кровать и попросила Харрисона рассказать обо всем, что стерлось из моей памяти.

– Прежде чем начать, полагаю, мне следует снова представиться? – спросил он, не проявляя ни малейших признаков раздражения или нетерпения. Я, охваченная обоими этими чувствами в полной мере, кивнула:

– Это будет не лишним.

– Гай Харрисон, интерн. – Он протянул мне руку и после пожатия тут же коснулся моего запястья, проверяя пульс. – Отлично. Сегодня намного лучше. Вас доставили сюда вертолетом из клиники в Чейсте. В субботу, в местечке со странным названием Уксусный дом, с вами случился приступ судорог…

– Это я уже поняла. Есть какие-нибудь предположения почему?

– Начнем с хорошей новости. Вам сделали МРТ и не обнаружили никаких признаков эпилепсии, опухоли мозга, а также ишемических процессов. Так что вероятность того, что состояние вашего здоровья резко ухудшится в ближайшее время, скажем так, незначительна. Плохая новость состоит в том, что мы до сих пор не выяснили, что спровоцировало приступ. Учитывая, что вчера вы пережили еще один, это не может не беспокоить. Анализ крови показал, что аллергены, а также какие-либо отравляющие вещества в вашем организме отсутствуют, хотя, разумеется, огромное количество лекарств, которое вы постоянно принимаете, не идет на пользу вашему здоровью.

– Огромное количество? Но я постоянно принимаю только Мобикокс и Текту, их мне прописал мой лечащий врач.

– По рецепту, да. Но вы сами рассказали мне, что постоянно принимаете таблетки, которые покупаете без всяких рецептов – Робаксасет, Мексидол, ибупрофен. Кстати, Робаксасет нельзя принимать больше трех таблеток в день, а вы, по вашим собственным словам, иногда принимали шесть, семь, а то и восемь. Это означает, что у вас развилось привыкание к этому препарату – как, впрочем, и к некоторым другим.

– Но откуда вы?..

– Повторяю, мисс Кернс, вы сами мне об этом рассказали. «Иногда я так нажираюсь лекарствами, что губы немеют», – ваши слова. Звучит знакомо?

Бесспорно, это звучало знакомо. Избегая смотреть на маму, несомненно шокированную подобными признаниями, я уставилась в пол.

– Значит, вы считаете, избыточный прием лекарств как-то связан… с тем, что случилось?

– Никаких доказательств этого у нас нет. – Я уже открыла рот, но доктор опередил меня, добавив: – Но и доказательств противоположного нет тоже. Скажу честно, мы не знаем, что вызвало ваш первый приступ, не говоря уж о втором. Скажу одно: каждый организм – это уникальная биохимическая система, и избыточный прием лекарств никогда не идет ей во благо. Вам необходимо работать в этом направлении – сокращать количество препаратов, уменьшать дозы. Возможно, ограничиться только теми