XIV

Кругом города не видно было дозоров, и на стенах караульные не ходили, как в Калуге. Городские ворота тоже были открыты, и в них свободно въезжали крестьянские телеги с деревенскими припасами.

Михайлу с Невежкой никто даже не спросил, за каким делом они идут в город. Но когда они пошли по городским улицам, навстречу им поминутно стали попадаться казаки – то целые конные отряды, то пешие казаки, гурьбой или в одиночку.

Заметив одного казака, шедшего не спеша, вразвалку, с люлькой в зубах, Михайла подошел к нему и спросил, где тут у них живет князь Григорий Петрович Шаховской.

Казак с удивлением оглядел Михайлу, перевел глаза на Невежку, посмотрел на коня. Конь ему, видно, понравился, он подбоченился, вынул люльку, сплюнул на сторону и сказал:

– А що, не продашь коня?

– Скажи перво, где у вас тут князь Шаховской стоит, а там про коня разговор будет, – сказал Михайла.

– Ось у тим дому, що на ричци. Хиба не чули? А що ж вы про коня ничого не кажете? Ну на що вам такий конь? Хиба на нем землю орать, чи що?

– Чего пристал! – сердито оборвал его Невежка. – Наш конь, чего хотим, то и станем на ем работать. Тебя не спросим. Идем, Михалка, чего его слушать.

Михайла весело кивнул казаку и повернул к указанному им дому.

Казак долго провожал взглядом приглянувшегося ему коня, потом опять сплюнул, сунул в угол рта люльку и зашагал своей дорогой.

На берегу Упы, за деревьями обширного сада, виднелся довольно большой деревянный дом. Вокруг него, в самом саду и дальше, по берегу реки, теснились, видимо, вновь настроенные, шалаши и землянки целого воинского поселка. Между деревьями мелькали группы казаков, на реке другие казаки поили лошадей.

– Ишь, войска-то у их сколько! – пробормотал Михайла. – А небось нам не помогли.

Когда они обогнули ограду сада и вышли к реке, до них со стороны дома донесся какой-то нестройный гомон, не то крики, не то песни, не то ржанье – не разобрать. Они удивленно переглянулись. Утро ведь, и праздника никакого нет. «Или казаки с посадскими разодрались?» подумал Михайла, вспомнив Коломенское. Но на драку не похоже было. Шумели будто весело.

– Веселый, видать, князь-то наш, – неодобрительно проговорил Невежка. – Ишь, обедня не отошла, а он пирует.

– А, може, не он то! – неуверенно сказал Михайла. Невежка и на него покосился за князя, точно Михайла за того князя в ответе.

Делать было нечего. Хоть и не ладно приходить за делом, когда люди пируют, а и время им терять тоже не рука. Михайла смело пошел к воротам дома, смотревшим прямо на реку, и заглянул в незапертую калитку. Сюда из дому доносился такой галдеж, что хоть уши затыкай. На завалинке у сторожки притулился плешивый сторож, сосредоточенно хлебавший тюрю из деревянной чашки.

– Дед, а дед! – окликнул его Михайла, переступив подворотню калитки. – Твоего князя, Григория Петровича, повидать нельзя? Мы ему грамоту от Болотникова привезли.

– Пошто нельзя, – проговорил старик, тщательно облизывая ложку и положив ее на завалинку рядом с чашкой. – Вот погоди, спрошу я его. Може, сам выйдет, а, може, тебя к себе покличет.

– Куда ж к ему на пир-то итти? Негоже, чай.

– Да он и сам-то с ими не сидит, с полунощниками. Ишь, ночь пьют – и солнца божьего не стыдятся. Тьфу! Пропасти на их нет, на бесстыжих.

– Да ты про кого это, дед? – с изумлением спросил Михайла.

– Про царевича того… про кого?.. – сердито пробормотал старик.

– Аль тут он? – вскричал не то радостно, не то испуганно Михайла, сразу подумав про царевича Дмитрия, хоть он и удивился немного, что сторож называет его не царем, а царевичем.

– Тут. Неделю цельную как пришел. Сперва-то будто как надо, казачье войско привел, полонянников пригнал – бояр да воевод. Наш князь его с почетом встречал. Угощал. А он и рад. С той поры все и бражничает, прости, господи, – ворчливо ответил сторож, вставая. – Погодь здесь, я тотчас повещу князю.

Михайла оглянулся на Невежку, все стоявшего в калитке, держа за повод коня. Невежка ничего не сказал Михайле, и Михайла поскорей отвел от него глаза, чувствуя себя вдвойне виноватым – и за князя Шаховского и за царя Дмитрия.

– Ты б привязал покуда коня, – сказал Михайла, не глядя на Невежку.

– А чего привязывать-то? – ответил Невежка. – Може, враз и назад поворотим.

Михайла хотел возразить, но в это время на широком крыльце дома показался дородный князь в парчевом кафтане с нешироким собольим воротником и собольей опушкой.

Круглая курчавая бородка, обрамлявшая загорелое молодое лицо, была тщательно расчесана, небольшие глаза глядели быстро и сметливо.

– Здорово, малый, – заговорил он весело, увидев Михайлу. – От Болотникова ты с грамотой? Вот во-время угодил, я только лишь сбирался опять гонца к нему слать. Ну, давай, почитаем, чего Иван Исаич пишет нам.

Михайла вынул из-за пазухи кошель, достал скатанный в трубочку лист и подал князю с поклоном.

Шаховской взял лист и пристально посмотрел на Михайлу, а потом взглянул и на Невежку:

– А это кто там с конем?

– Это со мной. Вместе мы, вдвоих приехали, – проговорил Михайла, делая знак Невежке, чтобы он подошел.

Невежка переложил повод из правой руки в левую, снял шапку, поклонился и вошел во двор, ведя за собой чалого.

– Хорош конек, – заметил Шаховской и опять перевел взгляд на Михайлу.

– Ну, как там Иван Исаич? – спросил он. – Чай, заскучал в осаде? Ну, теперь недолго, может, уж и выручил его Телятевский.

В то же время Шаховской расправил лист и поднес его к глазам.

– Ишь, не терпится твоему Иван Исаичу, – насмешливо проговорил Шаховской, – вынь да положь ему Дмитрия Иваныча. Что ж с им поделаешь, как не идет он? Силой не приволочешь. Вы там в осаде сидите, ни про что и не слышите, что кругом деется.

Михайла с удивлением смотрел на Шаховского. Даже Невежка сделал шаг вперед и передернул плечами. Из дома все так же громко неслись пьяные крики, шум и нестройные песни, хотя сторож, выйдя следом за князем, тщательно притворил за собой дверь.

– А там кто ж? – несмело спросил Михайла, кивнув на дом.

– Так ты про него? Думаешь, Дмитрий Иваныч то? Нет, то…

Но в эту минуту гомон в доме на секунду оборвался, а потом разразился, точно ураган, и сейчас же распахнулась большая дверь, и на крыльцо с гиком и топотом вывалилась целая толпа. Два казака волокли мертвецки