На дорогу ушло всего два дня, но у озера, недалеко от Пещеры Голода, — пустынного и ничем не примечательного в зимний период участка, вместо большого селения норвежцы увидели всего 10 снежных хижин. «Но как только наступит лето, — писал Амундсен, — появится множество цветов, они оживят эту безжизненную равнину, повсюду засверкают и запоют на разные голоса многочисленные северные птицы, освободятся ото льда озера, на их водной глади будут гнездиться и высиживать птенцов громкоголосые птицы и молодой олень заглянет в эту ледяную бухту. Тут же лежат побелевшие от времени останки храброго отряда франклиновцев. Здесь разыгрался последний акт этой печальной трагедии». Норвежцы, прожив у эскимосов несколько дней и заключив выгодную сделку, вернулись в бухту Йоа с нартами, доверху нагруженными треской. Возвращаясь в бухту, они миновали Киуну, где в честь погибшей франклиновской экспедиции был установлен большой белый камень.

Вторая зима мало чем отличалась от первой, правда, норвежцам она показалась несколько мягче. В эту зиму много эскимосов поселилось по берегам бухты или вблизи нее: здесь было 18 семей, всего около 60 человек, а норвежцев было всего семеро. Численный перевес был явно в пользу местных жителей, и захоти они нанести вред белым пришельцам, они без труда могли бы это сделать. Поэтому Амундсен решил довольно своеобразным способом показать силу и могущество белого человека. На некотором расстоянии от корабля был построен дом из снега и под него заложена мина, шнур от нее под снегом протянули к судну. Всех эскимосов Амундсен позвал на корабль и сказал им, что может разрушить только что выстроенный дом, даже не подходя к нему. Раздался взрыв — тучи снега и льда взметнулись в воздух, а от дома ничего не осталось. Взрыв произвел на эскимосов должное впечатление. Многие, вероятно, вспомнили другой взрыв, когда так же взлетел в воздух из-за черного порошка, оставшегося после смерти белых людей, дом их соплеменника.

Чтобы как-то скоротать время, норвежцы организовали клуб, члены которого должны были перепробовать дары этого края. Гурманы высоко оценили отбивные из мяса лисицы, а также олений рубец.

К концу второй зимы эскимосы заговорили об экспедиции Франклина, но они мало знали о событиях тех дней. Слышали они о судне, затонувшем возле Укьюлика, и о том, что несколько человек что-то съели из консервных банок, а потом заболели и умерли. О втором судне они вообще ничего не знали. Будь у норвежцев переводчик, они могли бы подробнее расспросить местных жителей, но переводчика на «Йоа» не было, а язык эскимосов Амундсен и его спутники знали плохо.

В последний день июля 1905 года началось Движение льда в заливе Симпсон, и 13 августа «Йоа» могла продолжать плавание. На закате норвежцы проходили мимо мыса Холл, около устья реки Пеффер. Год назад члены экспедиции нашли на этом мысе два скелета белых людей. Останки были захоронены, а на могиле установлен гурий. «Йоа» проплывала мимо этого места в торжественном молчании с приспущенными флагами в честь погибших; красный мягкий свет, окрасивший небо и землю, отливал золотом. «Йоа» прошла через пролив Симпсон и дальше на запад до Берингова пролива. Амундсен осуществил мечту своей юности — он первым проплыл Северо-Западным морским путем.

Прошло еще 18 лет, и вновь европеец ступил на землю Кикерктака. Что же привело его на этот раз? Ведь тайна экспедиции Франклина разгадана, Северо-Западный проход найден.

Кнуд Рассмуссен появился на Кикерктаке 13 июня 1923 года. Целью его экспедиции были не географические открытия и не поиски останков франклиновской экспедиции — Кнуд Рассмуссен интересовался местными жителями. Сам Рассмуссен был сыном датского миссионера и эскимоски. Он родился в Якобсхавне, на берегу залива Диско в Гренландии, всего на 165 миль южнее Полярного круга. Первые слова услышал и произнес Рассмуссен на языке матери, а эскимосские сказки и легенды полюбил с раннего детства. В 12 лет Кнуд покинул родной дом, чтобы начать учебу в Дании, а когда ему исполнился 21 год, в 1900 году стал студентом Копенгагенского университета. Но его тянуло на Север, и через два года он возвратился на родину в составе экспедиции, направлявшейся в залив Мелвилл. Здесь он впервые встретился с полярными эскимосами. Рассмуссен увидел, что эскимосы все больше и больше попадают в зависимость от белых, обменивая свои товары на ружья и патроны. В 1910 году Рассмуссен организовал самую северную факторию на северо-западном побережье Гренландии — в Туле. Чем ближе знакомился он с эскимосами, тем больше увлекала его их культура. Рассмуссену хотелось заняться изучением ее истоков, узнать, откуда пришли эти люди. Он решил познакомиться с племенами, живущими по побережью Арктического океана, и 11 марта 1923 года со своими эскимосскими друзьями, двоюродными братом и сестрой, отправился на санях из залива Репалс к Берингову проливу.

Пройдя вверх по замерзшей реке Норт-Поул, он пересек полуостров Рей, вышел к заливу Пелли и встретил старого эскимоса по имени Иггиарарюк, отец которого видел нескольких участников экспедиции Франклина. И хотя после той встречи прошло 75 лет, Иггиарарюк рассказал Рассмуссену, как она происходила. Вот что удалось записать Рассмуссену:

«Мой отец Мангак вместе с Теткатсадом и Каблутом охотились на тюленей на западной стороне острова Короля Вильгельма, когда услышали чьи-то крики, а — затем увидели трех белых, махавших им. Это было весной, вокруг острова уже появилась полоса чистой воды, поэтому нужно было ждать отлива, чтобы подойти к этим людям. Они были очень худы, щеки их ввалились, они выглядели совсем больными. Одеты они были, как одеваются обычно белые, у них не было собак, свои сани они тащили сами. Они купили у нас тюленье мясо и ворвань за нож. Сделка порадовала обе стороны, и белые тотчас же сварили мясо, использовав для этого ворвань, и съели его. Позднее чужеземцы пришли в стойбище, где жил мой отец, и переночевали с эскимосами, а наутро вернулись в свою маленькую палатку, которая была сделана не из шкур, а из чего-то белого, как снег. В это время на остров уже вернулись карибу, но белые, по-видимому, охотились только на диких птиц, в то время особенно много было куропаток и гаг. Земля еще не ожила и лебедей не было. Отец и его сородичи с удовольствием помогли бы белым, но они не могли понять их. Белые пытались объясняться знаками. Эскимосы узнали, что когда-то белых людей было много, теперь же их совсем мало, а судно их осталось во льдах. Белые указывали на юг, и эскимосы поняли, что они хотят добраться до родного края по суше. Больше никто