Шрифт:
Закладка:
–И кто, по-твоему, его так напугал?
Сашка сразу сделал серьёзное лицо и выдал:
–Думаю, это какая-то потусторонняя сущность!
–Красная рука!– крикнул Клязьма (всё-таки за общим столом никуда не деться. Все тебя слышат и всегда готовы поддержать разговор). Мы заржали, но Кит неожиданно нас одёрнул:
–Погодите вы! Мне ведь отец тоже что-то такое рассказывал про эти места. Я сам не верил, но когда вторую историю подряд слышишь про один и тот же лагерь…
Даже я навострил уши. Кит ничего такого не говорил, когда мы сюда уезжали.
–Так вот, один парень стоял у корпуса администрации… Высоченный стеклянный корпус, я специально проверил на днях, там до сих пор окно не вставили…
–Разбилось?
–Ага. Причём как будто само изнутри. Во всяком случае, те, кто был в здании, признаваться не спешат. И осколок, значит, рухнул прямо на того парня. Шейные позвонки ему перебил, почти обезглавил. И знаете, что самое интересное? В метре от того места, где всё произошло, под дёрном нашли прикопанного глиняного человечка. Без головы.
Я отодвинул стакан с компотом: теперь уже и пить не хотелось. Санёк тоже вынул из стакана мокрые пальцы и даже не облизал:
–Магия вуду? Здесь, в лагере?
–Я тоже не очень верю,– пожал плечами Кит.– Может, совпадение. Мало ли по лагерю всяких глиняных поделок раскидано без рук – без ног. Только стекла в том окне до сих пор нет, можешь проверить. И поделка, говорят, была особенная. У неё были приклеенные волосы, очень похожие на волосы того парня…
–Да ну, фигня!– Клязьма встал и демонстративно начал собирать тарелки, он дежурил сегодня.– Это древняя магия рабов.
Мне стало смешно, аКит, похоже, оскорбился. Сашка встал на защиту:
–Ну и что! Все магии древние, и увсех есть первооткрыватели, что с того? Теперь их используют все, кому не лень. Вон в битве экстрасенсов…
–Уймись!– цыкнул Кит.– Хотя Клязьма правда ерунду говорил.
–А ты ту куклу видел?– не унимался Клязьма.– Чёрт с ним, со стеклом…
–Можно поискать,– пожал плечами Кит.– Вряд ли её кто-то взял на память. Скорее всего, выкинули в яму – и всё. Только я не пойду! Мне как-то фиолетово, верите вы мне или нет. Оно не стоит того, чтобы копаться в мусоре.
–Ну и не болтай тогда,– пробубнил Клязьма и ушёл со своими тарелками. Могу поклясться, что он тогда поверил и, может быть, даже собирался навестить здоровенную мусорную яму на задворках лагеря. Но замечен не был, так что не считается.
К Лёхе мы шли, обсуждая эту историю. Кит показал мне выбитое окно и место, где, по его прикидкам, всё случилось. Место как место. Подъезд без козырька, наверняка парень заходил или выходил по каким-то своим делам, а тут… Не свезло. Я зачем-то вглядывался в штукатурку на стене, сам не понимал, зачем, пока не увидел малюсенькие красные крапинки. Хотя нет, ерунда, мне тогда так показалось. Случись что, кровищи было бы побольше. Хотя, может, её затёрли давно…
–Скажи честно, что ты всё выдумал. Ну почему, например, я не слышал? Если бы такое было, шумиха была бы на всю страну! ВИнтернете бы точно…
–Не было тогда ещё Интернетов, деточка,– не моргнув глазом, сообщил Кит.– Этой истории лет двадцать. Просто отец увидел знакомое название на путёвке и вспомнил. Он же сто лет этим занимается, про каждый лагерь страшилок понарасскажет, только спроси.
–Так бы и сказал… Погоди, а стекло?
–А что стекло?– пожал плечами Кит.– По-твоему, в здании администрации не может быть выбито стекло?
Лёха встретил нас на улице и кивнул, пошли, мол. Мы побрели в его комнатку, оклеенную плакатами и календарями двадцатилетней давности. В комнате еле помещались кровать, стол и стул, такие же древние. Лёха уселся на стул, оставив нам только возможность топтаться в проходе.
–Что ж, родителям я вашим позвонил, но выгонять пока не буду. Смотрите, чтобы в последний раз!
Мы заверили его, что раз самый что ни на есть последний, и уже собирались сматываться, довольные, что легко отделались. Но Лёха не может без нотаций:
–Я смотрю, вы с местными успели познакомиться.– Он провёл пальцем у меня над бровью, аКита щёлкнул по распухшему носу.– Вот за это у меня в другой раз и вылетите. Это не шутки.
–А что?– прикинулся шлангом Кит.
–А то! О пропавших пацанах вам уже небось доложили? Мало вам?
–Так ведь поймали того…
–Сего! Поймали не поймали, а сместными лучше не связываться, ясно?
Мы хором рявкнули: «Да!»– и побежали восвояси.
Стук
Я проснулся от стука в стену. Звук доносился как будто со всех сторон, негромкий, но уверенный стук. Как будто кто-то идёт вдоль корпуса и ведёт палкой по ребристой стене… И по крыше. И по полу снизу. Звук доносился отовсюду сразу, у меня мурашки забегали от него.
Ребята спали. Я отчего-то робел даже сесть на кровати: лежал и гадал, что бы это могло быть. Не вставая, глянул в окно, и там ждала новая странность: на улице не горел фонарь! Ни один. Лагерь просто утыкан этими дачными фонариками, которые днём заряжаются от солнца. И счего бы им не гореть?
Стук приближался. По стене из дальнего конца палаты он потихоньку усиливался, подходил всё ближе, мне уже казалось, что этот с палкой стоит прямо напротив меня за стеной. Неужели правда местные явились? Да ну, с чего бы, спят небось у себя там давно. Хотя испорченные фонари – это на них похоже.
Я осторожно толкнул Кита на соседней кровати, но он только повернулся на другой бок, проворчав что-то вроде: «Ща как дам!» Ну и ладно! Придётся одному пойти посмотреть, кто там стучит среди ночи?
На крыльце я споткнулся и чуть не расквасил себе нос, такая была темнота. Фонари действительно погасли во всём лагере. Я на ощупь спустился с крыльца и пошёл по стеночке вдоль корпуса. Стук усиливался. Казалось, вот сделаю ещё шаг и уткнусь в спину того, кто стучит. Я уже обошёл корпус и оказался с той стороны, откуда звук был слышен лучше всего, именно отсюда я его слышал, когда проснулся. С той стороны нет окон, так что я мог не бояться, что меня увидят из палат.
Я прислонился к длинной стене корпуса и смотрел вдоль неё, но только и видел, что границу между улицей и стеной. А звук был рядом. Как будто источник прямо подо мной, как будто… Из палаты казалось, что стучат снаружи, а теперь, похоже, наоборот. Чушь какая-то. Я уже собрался возвращаться, не такой я любопытный, чтобы искать на неосвещённой улице невидимого дятла. Но тут в шаге от меня мелькнула чья-то белая майка.
Вот буквально перед носом: только что был один, а тут… Белое пятно в темноте хорошо было видно. Хозяин майки уходил от меня торопливыми шагами, и стук тотчас прекратился. Местные! Надо же, до чего дурные, попёрлись ночью в лагерь, чтобы в стенку постучать. Мне тогда не пришло в голову, отчего, например, майка только одна, эти же всегда компанией ходят. Или почему они стучали, а не кинули камень в окно. Я так обрадовался, что странным звукам в ночи нашлось простое объяснение, что драпанул за белым, не думая.
