–Я пошутил.

–Ну и дурак.– Кит подтолкнул его в спину.– Получил, пойдём теперь к медсестре сдаваться. Только быстро.

–Я сам.– Мелкий вырвался и дал стрекача, будто боялся, что Егор или мы побежим догонять. Бежал он в правильном направлении, так что всё нормально.

Егор стоял к нам спиной и выл, прижимая к себе пакет с драгоценными своими банками. Обычными металлическими из-под всякой там кока-колы. Они у него всегда с собой в этом замусоленном пакете с порванной ручкой, завязанной узлом. Егор даже спит, говорят, с пакетом в обнимку. Что с него, дурачка, взять! Где он эти банки находит в лагере, который день и ночь убирают тучные стада техничек,– загадка. Подозреваю, что он так и приехал со своим пакетом. Однажды, когда мы пошли купаться с его группой, Егор чуть не погиб из-за такой вот банки. Увидел на дне и пытался достать, пока трусы за корягу не зацепились. Ревел потом, потому что так и не достал. Уходить не хотел, еле уволокли.

Киту нравится думать, что Егор эти банки сдаёт. Так хоть какая-то польза есть, а значит – и какая-то логика вЕгоркином поведении. Но это всё Китовый трусливый оптимизм. Мне, может, тоже хочется думать, что все инвалиды в метро вечером расправляют подогнутые ноги и едут домой ужинать. А вот чтобы Егор добровольно отдал кому-то банку, даже за деньги, я себе не представляю. Это не заработок, это страсть. Ненормальная, больная, как все страсти. Только ещё и дурацкая. Так-то Егор хороший парень, добрый, если святое не трогать. Но угадайте, какое любимое развлечение у малышни в лагере и за что получил конкретно тот пацан?

–Злобный карлик!– Кит сплюнул мелкому вслед, аЕгор успокоился, как по команде, и разулыбался нам:

–Вы купались?

–А? Чёрт, волосы-то мокрые!– Кит зло потянул себя за чёлку и выжал на нос пару капель.

–Нет,– говорю.– Вспотели просто, бегали. В столовку с нами пойдешь?

Егор покачал головой и ушёл, брякая своими банками. Призывать его к порядку, говорить: «Думай иногда, кого бьёшь»,– было бы глупо. Егор старше нас, а читает по слогам.

Кит толкнул дверь, и яне услышал привычного столовского гвалта, но удивиться не успел, вошёл. Все были здесь. Несколько сотен человек сидели за столами – не стучали ложками, не болтали, как все нормальные люди, а, кажется, пялились на нас. Кит, ничего не замечая, уже шёл к нашему столу, а ятак и застрял в дверях, неудобно, когда на тебя все смотрят. Я уставился в ответ поверх голов типа: «Чё пялитесь!»– а сам слушал Китовы шаги, такая была тишина. Но кто-то в конце концов стукнул ложкой, кто-то разочарованно брякнул: «Живые». Мне стало смешно, я захихикал, кто-то подхватил, и столовка тут же наполнилась нормальными человеческими звуками вместо этой похоронной тишины.

У нашего стола Кита уже отчитывал Лёха. Меня увидел:

–И тебя касается! Поедите – сразу ко мне. Пока без вещей. Родителям долго за вами ехать, успеете собраться.

–Лёш, да ты что! Мы только на минутку вышли!..

–Я всё сказал. Жду.– И ушёл с таким видом, будто у него дел много.

–Остынет!– подмигнул мне Кит и пододвинул поднос с обедом.– Держи, я тебе уже взял. Здесь, говорят, в первую смену кто-то пропал, вот все и стали параноиками. Будем ныть, что вышли на минутку за улетевшим мячом. Простит, он отходчивый.

–А вы что, у забора в футбол играли?– Только сейчас я заметил Сашку. Этот балбес сидел прямо рядом со мной и пальцами выуживал ягоды из компота.

–Да!– Мы рявкнули это хором сКитом, потому что нечего всяким Сашкам правду знать.

–А подрались-то с кем?

–Между собой. Понял?

–Так бы и сказали. А то Лёха весь лагерь на уши поднял, меня вот послал вас искать… В ту смену в нашей группе, и правда, двое мальчишек пропало. Одного нашли потом мёртвого.

Сашку мы уже не слушали. Кит вдохновенно налегал на картошку, а яковырялся в тарелке и думал, что домой не хочу. Не наотдыхался ещё. Мне и здесь неплохо. Есть, конечно, свои минусы. К речке, вот, приходится сбегать, потому что режимом предусмотрено два купания в неделю, да и на те Леху не уговоришь. Этот человек будет счастлив тогда, когда мы все разляжемся по кроватям и заткнёмся. И чтоб до конца смены! Думаю, он бы и еду нам в постель приносил, лишь бы не рыпались никуда. Когда его нанимали воспитателем, похоже, не предупредили, что работать придётся в детском лагере, а не в доме престарелых. Вот он и злится.

–…А живот у него был вспорот очень странно: ни на зубы, ни на нож не похоже, а как будто руками рвали. Все кишки…

–Фу! Чё за столом рассказываешь?!– Я залепил Сашке подзатыльник и локтем опрокинул тарелку. Красная лужа борща стекала со стола мне на штаны. Вот и поели.

–Псих! Дуй за тряпкой давай! Я правду говорю, а ты дерёшься!

–Сам знаю, куда мне дуть! Поговори ещё!

Кит изумлённо уставился на нас обоих: он, похоже, и про кишки не слышал, был занят своими мыслями. Я, конечно, пошёл за тряпкой, выслушивая в спину, какой я псих. А когда вернулся, застольная беседа о трупах была в разгаре.

–Ты видел? Ну, кишки, живот вспоротый, что там ещё… Ты же здесь вроде с первой смены кукуешь. Должен был видеть!

–Нет,– насупился Сашка. Кит пожал плечами, о чём, мол, тут говорить, и занялся своей картошкой.

–Но мне Лёха сам рассказывал!– не сдавался Сашка.– Он врать не будет!

Мне даже смешно стало.

–Он,– говорю,– чтобы ты за территорию не ходил, и не такое соврёт. Погоди, сейчас послушаем, что он для нас сКитом придумал. Я тебе перескажу, вместе посмеёмся.

Сашка надулся, а явытер стол, отнес тряпку, сел и стал ждать Кита. Есть больше не хотелось, не люблю, когда мне за столом про кишки рассказывают.

–А что ж тогда вторую смену собрали и лагерь не закрыли?– Похоже, Кит просто дразнил наивного Сашку.

–Так поймали одного.– Сашка тут же забыл, что надулся, и судовольствием продолжил:– Из местных. Только он ещё до суда в камере повесился. Потому что не виноват.

–Не виноват, так чего бояться?

–Много ты понимаешь! Тело второго мальчика не нашли. Убийца бы не забыл, куда спрятал. А самое главное, я слышал: человек не мог нанести такие раны. Да и зверь…

–А кто ж тогда? И что в тех ранах особенного?

–Не знаю, но…

–Не знаешь, не говори!

–Только парень умер не от ран, а от испуга.

–Кишки наружу, а умер от испуга?– влез Клязьма.– Я б от такого испуга…

–Дурак! Раны уже потом нанесли, а помер он целёхоньким.

–Откуда знаешь? На вскрытии был?

–Рассказывали.– Сашка пробормотал так жалобно, что мы засмеялись.

Я тогда подумал, что это очередная лагерная страшилка. Этакий детский фольклор, в котором правда, может, и есть, но весьма в умеренном количестве. Мальчики, может, и пропали, но нашлись, например, где-нибудь в автобусе по дороге домой. АКиту было интересно: