Шрифт:
Закладка:
–Эй, Кит! Ты, чем прятаться по кустам, дал бы руку или… Ногу…
Там наверху сделали шаг, и до меня как-то сразу дошло, что никакой это не Кит. Кит выше ростом и не носит на голове такого дурацкого цветастого платка по самые брови…
Я отпустил корешок, который держал, съехал на пузе вниз и рванул через бурелом дальше, по дну оврага. Стволы и корни под ногами я перепрыгивал каким-то чудом, ни разу не споткнулся тогда. Нашла нас! Добралась! Ничего, мы ещё посмотрим, кто из нас раньше найдёт Ваську!
За себя я, конечно, тоже боялся. Боялся и летел через бурелом, как по гладкому асфальту. Боялся и думал: где-то ведь кончается этот овраг. Что тогда? Она спустится за мной? Обязательно спустится, я видел, как она неспешно бредёт по краю оврага, а ятам бежал, и мы двигались наравне. Я был в ловушке. В любой момент она могла спуститься, и тогда… Она просто играла со мной, как сытая кошка с едой, даже не с мышкой, а куском, например, варёной курицы. Мышка хоть бегать умеет.
Я бежал и боковым зрением продолжал видеть её платок, как я прежде-то не заметил, идиот, она небось меня вела от самой палатки! Откуда она взялась, я уже себя не спрашивал.
Луна стояла высоко в небе, а впереди показалась серая от листьев отвесная стена оврага. Приплыли! Кончился овраг! Чёрный цветастый платок мелькнул наверху, я заметил, что он стал ещё ближе ко мне, может быть, на пару шагов. Стены оврага стали ниже. Впереди маячил тупик, а явсё бежал и притормозить не мог, как тут затормозишь! У самой стены я даже зажмурился, поднажал, сделал несколько тяжёлых быстрых шагов по размытой земле, вцепился на ощупь в какой-то корень и выбрался.
Под ногами уже была ровная земля, вокруг лес, а вметре от меня была она. Я нырнул в кусты и побежал напролом, не считая царапающих веток. Не спотыкался я просто чудом, казалось, что самые разлапистые коряги в лесу специально сползаются мне под ноги. Я смотрел только на чёрный платок в метре от себя и молился, чтобы он отстал. Деревья сгущались передо мной, я боялся, что сейчас не впишусь, рухну, и она меня тут же схватит. Вытянул руки и летел на ощупь, пока не выскочил на поляну, где стояла наша палатка.
Навстречу мне выбежал Кит. Он махал руками и что-то кричал, я не слышал что. Приближался к нему, но не слышал лучше. Остановился я только тогда, когда заметил, что платка больше нет рядом.
Местные
–Вот же неймётся людям! Выловить бы по одному!– Кит сплюнул на песок розовую слюну и посмотрел на меня так, будто я во всём виноват. Видок у него был аховый: нос разбит, над глазом наливается здоровенная слива, на неделю как минимум. Кулаки ободраны, будто стену каменную лупил.– …Так ведь они только стадом ходят, бе-е!– Он показал язык в сторону посёлка, где, скорее всего, и жили наши обидчики. И ведь приличный с виду посёлок: аккуратные новые домики и целая улица навороченных таунхаусов. А сами – шпана шпаной, как в старых детских фильмах!
–Спорим, теперь не отвяжутся?!– ворчал Кит, загребая из реки водички с песком, чтобы отмыть руки.– Каждый день нас тут караулить будут, а может, и влагерь явятся. А всё ты!
Я умывался в реке и рассматривал своё помятое отражение: вроде ничего, отделался разбитой бровью. До Кита мне было далеко.
–Чего я-то? Сам не захотел никого с собой брать: «Да ну их, настучат ещё!» Пошли бы большой компанией, фиг бы кто к нам привязался.
–Настучат! Помнишь, что в прошлый раз было?
В прошлый раз нас тут поймали тёпленьких: Лёха, воспитатель нашей группы, пошёл купаться после отбоя и наткнулся на своих. На нас. Я думал, такие глупые ситуации бывают только в кино: непонятно, кто кого застукал. И если бы один придурок (Сашкой звать) не побежал кЛёхе первым и не начал оправдываться, то всё бы обошлось. Но что сделано, то сделано: нагоняй с донесением родителям получили все, а кое-кто чуть не вылетел из лагеря, потому что попался не в первый раз.
Кит приложил к больному глазу камешек из реки:
–Тёплый, чёрт… Теперь точно стукнут! Над нами пол-лагеря хохотало.– Он кивнул на решётчатый забор в паре сотен метров от нас. Между лагерем и берегом реки – ни куста, ни деревца. Через голое скошенное поле было прекрасно видно, как на заборе висит малышня и, кажется, горячо обсуждает постыдно короткую драку между нами и местными, которую только что видели. Надеюсь, они хотя бы болели за нас.
Пересчитывать раны, когда на тебя пялятся, было неуютно, как будто ты случайно уселся в праздничный торт на сотню человек и подвернул ножку. Обычно мы сбегаем купаться под откос, дальше по берегу, то место от забора не видно. Но в этот раз местные пришли к реке раньше нашего… Долго рассказывать. Мы сидели на берегу напротив самого лагеря, как на ладони. Битые и злые.
–Ну и пусть!– Я поднял камешек, демонстративно швырнул в сторону забора и, конечно, не добросил.– Нам-то что? Домой всё равно не выгонят. Сколько там, говоришь, путёвки стоили?
–Да не, я так.– Кит опять потрогал заплывающий глаз.– Сходили окунулись!– Он загоготал так противно, что я понял: расстроился.
Я в детстве думал, что «местные»– это ругательство. Приедешь в лагерь, тебе сразу: «За территорию не ходи, местные побьют»; аесли в лагере пропадёт или сломается что-то ценное, говорят: «Местные балуют». Мы сКитом каждое лето куда-нибудь ездим, у него отец торгует путёвками в детские лагеря… И везде эти местные! Мне кажется, они специально селятся рядом с лагерями, чтобы всех там доставать.
–Давай,– говорю,– хоть стёкла им побьём для острастки. А то ведь правда не отвяжутся. Узнаем, где живут…
–Я видел дом!– Кит вскочил, сверкая опухшей своей физиономией, и выставил вперед скрюченный палец.– Вон туда они побежали, к убогой избушке. Она небось заброшена давно, вот они там и кучкуются! Набирай камней!– Сам присел и поспешно стал собирать камни в снятую майку.
Убогий бревенчатый домик стоял чуть на отшибе, как будто сторонясь раскрашенных новеньких избушек и таунхаусов. На их фоне он и правда здорово выделялся, как будто забыли снести. Но вид имел вполне жилой: занавески на окнах, в огороде парник и какая-то ботва…
–Ты уверен?
–Точно тебе говорю, туда они побежали!
К нам домишко был ближе всех, и клагерю – тоже, удирать будет удобно. Я набил карманы камушками и побежал за Китом, который уже хромал по песку вершить правосудие. Камень в окно – и бегом. Ой, а как он побежит, хромой-то?
–Погоди!– кричу.– Давай хоть велики в лагере возьмём, у тебя нога!
Кит только отмахнулся и прибавил скорости, как будто показывая, что нога ему не помеха. А яуже засомневался в своей идее. Вот всегда так: сперва ляпну, а потом жалею.
–Да подожди ты! Слушай, ну не все же они в одном доме живут?!
–Не дрейфь, Котяра, будешь толстый и красивый. Какая тебе разница? Проучим одного, другим неповадно будет. Я видел, как они бежали сюда, а кто из них тут живёт, не всё ли равно?
Я пощупал камни в кармане. Чем ближе мы подходили к злополучному дому, тем больше я сомневался: стоит ли? Вот кто тянул меня за язык? На заборе лагеря висела мелкота, предвкушая зрелище, точно ведь стукнут! Но Кита было уже не остановить. Он вприпрыжку прибежал к щербатому дощатому забору, раздражённо оглянулся: «Ну где ты?»– и присел, как будто его так не видно из дома.
