Но от этого не менее больно. Только не от Дариона. На остальных плевать. Его самого часто сравнивали с умершим братом, и сравнение шло не в пользу Дариона.

– Еще недавно ты говорил, что я, как ветер, делаю первое, что взбредет в голову, – собрав все силы, произнесла я.

– Делаешь? Да. Говоришь? Нет. Опасная смесь.

– Для кого?

– И вот опять. – Он слабо улыбнулся. – Подводные камни.

Ладно, возможно, мне бы хотелось получить в ответ, что такая смесь опасна для него. И это бы значило… А без понятия, что бы это значило!

– То, что ты видишь в моих словах двойной смысл, это твоя проблема. – Я встала, собираясь уйти. Кажется, что говорить нам с Дарионом действительно было не о чем. Пребывание на отборе теряло свой последний смысл.

Чужие пальцы обхватили запястье, и меня потащило назад, на скамейку. Корона упала на землю. Дарион не спешил ее поднимать и на меня по-прежнему не смотрел.

– Почему нельзя просто ответить на вопрос? – устало спросил он.

– А почему, отвечая на мой вопрос, нельзя сказать то, что ты действительно подразумевал? – спросила я в ответ. Уж явно он спрашивал меня о казни не потому, что решил протестировать участницу отбора заранее.

Отлично! На меня посмотрели! Но посмотрели так, что впору было пойти топиться в озере. Я выдернула руку из захвата и встала.

– Определись, кого ты во мне видишь. Одну из участниц отбора, которых было полсотни, или кого-то другого.

Дарион на это ничего не ответил, и остановить меня вновь не пытался. Он вернулся к созерцанию родника. Выглядел он неважно, и дело было не только в пагубном влиянии халцедона. Он был уставшим, невыспавшимся и казался сокрушенным. Возможно, я была к нему несправедлива. И возможно, что он тоже не знал, как со мной общаться. Прошло слишком много лет с наших последних теплых разговоров. Но он был тем, кто выпроводил меня из дворца…

Кинув взгляд на валяющуюся корону, я заговорила:

– Ели эти сотни могут сильно навредить тысячам твоих подданных, то лучше им быть уничтоженными.

Дарион посмотрел на меня, склонив голову набок, а затем вернулся к роднику. Повисла пауза.

– Богатая, уверенно стоящая на ногах страна неожиданно теряет своего правителя, – тихо начал Дарион. – И на престол восходит зеленый юнец, который мало того что не имеет поддержки воинов и аристократов, так еще и обучен был не в полной мере как наследник. Как думаешь, сколько на такого новоявленного короля было покушений? – Из-за природной хрипотцы казалось, что вопрос был задан с надрывом, но на лице Дариона была лишь кривая усмешка.

– Без правления Элвудов Аритерре придет конец, – возразила я. – Вы же хранители, вы буквально уравновешиваете природу страны.

– Да, – согласился Дарион. – Но люди глупы. Если на своем веку они не видели разрушительного влияния на Аритерру от отсутствия Элвудов, значит, его и не будет. Надежда в данном случае синоним глупости. Но некоторые отличились, там глупость была запредельной. – Дарион улыбнулся. – Они хотели избавиться только от меня, думали, смогут вырастить подчиняющегося им Орсо.

Я тоже улыбнулась. Действительно глупость. Возраст у Орсо тогда был не детский. К тому же Орсо и подчинение? Пфф!

– И вот в один день прибывает посол соседней, не самой дружественной страны. Страны с большой и сильной армией. И отдает посол письмо, в котором молодого короля просят сделать выбор. Война или женитьба на принцессе.

Я сглотнула. Я ничего об этом не знала. Ни о чем из сказанного.

– Война положила бы конец существованию Аритерры. Женитьба на принцессе… в тот момент казалось, что она убила бы живущий в сердце короля огонь. – Дарион посмотрел на меня. – На размышление королю дали пару недель. И вот осенью шесть тысяч двести четвертого года прибывает принцесса с делегацией, которой король должен дать ответ.

Меня будто ударили в живот. Осень шесть тысяч двести четвертого года. Дипломатическая миссия. Та, перед которой Дарион выгнал меня из дворца.

– Король начинать войну не хотел, а жениться на красивейшей из принцесс не мог. Ведь в его стране издревле существовал обряд отбора невест, сотворенный самой богиней. И тогда король предложил соседней стране альтернативу: приглашение их принцессы на будущий отбор невест. Это помимо создания мягких торговых условий. И с замиранием сердца король ждал ответа. Ответ был получен, и послы уплыли в свои земли, чтобы через восемь лет вернуться с принцессой в качестве одной из невест и советником в роли убийцы.

Я не знала, что сказать. Сидела в полнейшей растерянности, смотрела на Дариона. Он всегда умел рассказывать различные истории, его искусное интонирование хриплым голосом завораживало. Читал сказки вообще преотменно. Вот и сейчас не самые легкие события своей жизни предпочел облечь в сказку о короле.

– Не только в моих словах есть подводные камни. Ты сказал, что не хотел начинать войну…

Он пронзительно на меня посмотрел. Хотелось утонуть в синеве его глаз.

– Они дали две недели. – Голос стал жестким. – За две недели я сделал то, чего не смог сделать за пять лет. Аппарат правления был поменян, как и члены Совета, казнено более пятидесяти человек. В темницах гниет еще больше.

От слов, от жесткого, непримиримого тона кровь в моих жилах застыла.

– Ты…

– Я лично убил десятерых.

Я сглотнула. Человек не вправе решать, кому жить, а кому умереть. Но вот оно – королевское бремя. Хочешь ты того или нет, тебе придется решать эти вопросы. А потом жить с последствиями.

– Так ты действительно просто не хотел войны, – подытожила я. – Не то что не мог, а именно не хотел.

– Все подразделения армии подчинялись королю напрямую, – подтвердил он.

– Сейчас они тоже подчиняются напрямую?

– Уже нет.

Я вздохнула чуть свободнее. Это означало, что подчинение королю беспрекословное и что у короля есть доверенные лица, которые доносят до стражей приказы. Никакой острой ситуации в правящем кругу. Это хорошо.

– Так зачем ты изначально спрашивал о казни?

– Те приговоры не дались мне легко, пусть и ситуация к ним взывала. Сейчас же… я должен подвергнуть суду сотни человек, половина из которых просто не знала, что творит.

Я все еще до конца не понимала, о чем он говорит. О какой сотне идет речь?

– Ты же знаешь, незнание не освобождает от ответственности, – после паузы ответила я.

Ответа долго не было, поэтому я собралась уходить.

– Итогом суда для них станет смертная казнь, – тихо произнес Дарион, сжимая руки в кулаки. – Это приведет их семьи к краху.

Эти слова заставили меня остановиться.

Иногда люди, что-то потерявшие, стремятся лишить других того, что потеряли сами. Но бывает и так, что энергию они направляют на созидание и защиту других, кто тоже потерял.