– Это я, – прошептала я, смотря на возвышающуюся громаду замка. – Это я убиваю Дариона.

Во мне нарастал ужас.

– Ты о чем? – Орсо явно не понимал причины моей паники. А у меня начиналась именно она. Как я могла это сделать?!

– Аванк беззубый! Халцедон. Его длительное применение ухудшает состояние организма. Я поместила халцедон внутрь ардаэвира!

Орсо замер, впившись в меня глазами, и тихо-тихо уточнил:

– Тот защитный амулет, что Дар носит постоянно, сделан из халцедона?

– Только цветочки, – полумертвым шепотом ответила я.

– То есть все это время Дар носил вереск из халцедона? – еще раз уточнил Орсо.

– Да, – кивнула я, а затем еще раз и еще.

Орсо вздохнул.

– Спаси нас Луг… На самом деле, если бы ты сейчас не сказала об этих свойствах камня, я бы и не вспомнил. – Он запустил руку в волосы. – Тебе вообще десять было, не удивительно, что ты это не учла. – Орсо попытался приободрить меня.

Я покачала головой.

– Я обязана была это учесть. Он должен был быть идеальной защитой, а не убийцей собственного владельца.

– Починить можно? – перешел к делу Орсо.

– Ардаэвир может починить только мастер, его создавший.

– Ну, – Орсо воодушевился, – тогда нам всего-то и остается: взять и починить амулет.

Я прикрыла глаза. Мне уже не хотелось никакой прогулки до замка и никакого айвового пирога. Мне хотелось лечь, завернувшись в одеяло.

– Да, всего-то и остается… Починить амулет. Предварительно его украв, – глядя на Орсо, произнесла я.

– Я правильно понял, ты хочешь, чтобы на завтрашнем празднике я отвлек Дара, чтобы ты спокойно могла зайти в его покои и починить амулет?

Мы сидели в парке рядом с фонтаном. Ледяные статуи в сумерках таинственно блестели. От ледяной девушки остались только мои воспоминания.

Я посмотрела на Орсо и спокойно ответила:

– Да. – Уже в который раз.

– И ты хочешь его взять и починить, не говоря ничего Дару? – вновь уточнил Орсо.

– Именно так, – провожая взглядом каплю из фонтана, подтвердила я.

Скоро начнутся холода, и фонтан превратят в еще одну ледяную статую. Почти шесть месяцев защищать его от зимы довольно дорогое удовольствие.

– Позволь прояснить одну вещь: ты можешь пойти простым путем и рассказать Дару все, начиная с подарка на его шестнадцатилетие и заканчивая ночью Судьбы. Но ты выбираешь самый сложный путь и придумываешь всякие замысловатые схемы с вовлечением моей королевскофамильной задницы. Верно? Я ничего не упустил?

– Крохотную детальку, – ответила я. – Когда Дар узнает правду, над нами разверзнутся небеса.

– И ты всеми силами стараешься отсрочить этот момент?

– Пытаюсь его избежать, – поправила я.

– То есть просто ждешь более подходящего момента, чтобы сказать, – переиначил мои слова Орс.

– Ага, – вынужденно согласилась я с ним.

– Но ты же понимаешь, что это, возможно, тот самый момент?

– Ага.

– И что другого подходящего момента может никогда не быть?

– Ага.

– Ладно, – покачал головой Орсо. – Как именно я должен буду его отвлечь?

Я улыбнулась. Все-таки я безмерно люблю своего друга.

План был никчемный. Это понимала я, это понимал Орсо. Но ни меня, ни Орсо это не смущало.

День рождения короля обычно праздновался пышно. Устраивались недельные гулянья для придворных, на Вересковой площади для горожан играл народный оркестр и ставились ярмарочные палатки с заграничными товарами по себестоимости. В этот раз, видимо, придворные обойдутся без недельных балов, для них и так развлечение в виде отбора будет длиться не меньше месяца. Разумное решение Дариона устроить только одно вечернее торжество обернулось шепотками в коридорах о скупости короля и бедственном положении казны.

Но нам же с Орсо единственный бал был лишь на руку. Присутствие придворных и невест было обязательным. Присутствие короля тоже. Нам с другом оставалось лишь выбрать момент, когда внимание распорядителей отбора будет отвлечено от невест и я смогу беспрепятственно покинуть бал.

Но до бала было еще полно времени, поэтому невест решили чем-то занять. И за это стоило благодарить нашего славного короля и его любовь к нарушениям бесполезных традиций.

Невест внезапно для меня осталось двадцать. И приблизилось время встреч с королем. Совместный прием пищи, короткие разговоры во время прогулок по королевскому парку. Но Дарион решил, что ему есть чем заняться. И что распорядители смогут развлечь невест лучше, чем он сам.

Распорядители восприняли его просьбу не давать скучать невестам уж слишком серьезно. В большой зал принесли несколько музыкальных инструментов, мольберты с рисовальными принадлежностями, пяльцы с нитками и бисером. Но мое развлечение ждало меня на верхнем этаже Северной башни. Куча недоделанных артефактов.

– Почему я не могу взять рукоделие из своей комнаты? – спросила я.

– Потому что любой вид рукоделия вы можете найти тут, – ответила мне Филиниха.

– Тут нет набора для артефактов, – возразила я.

– Потому что артефакторика – это не рукоделие, – с презрением припечатала распорядительница.

Она принадлежала к той малочисленной категории древних людей, которые не примирились с повсеместным использованием артефактов. И любое упоминание артефакторики перекашивало лицо бедной старушки.

– Это одна из немногих вещей, которые я могу делать сидя и руками.

Филиниха нахмурила свои кустистые брови еще сильнее.

– Да, я помню, что вы не умеете спокойно сидеть, леди Адрия.

Невесты принялись хихикать, поглядывая на меня. Чтоб эту старую экономку ночью навестил аванк. И погрыз все ее старушечьи сорочки.

– Также я помню, что вы неплохо владели кистью, – смотря на меня, добавила распорядительница. Неодобрение так и сочилось.

Ну да, Филиниха также была из тех людей, которые весьма впечатлились разрисованным клавесином на день рождения Дара.

– Так ты рисуешь? – спросила меня Миладея, занимающаяся вышивкой.

Получалось у нее неплохо. Букет трав был еще далеко не законченным, но выглядел красиво и узнаваемо.

– Чем именно? – спросила Отила, которая делала широкие мазки по холсту пальцами.

Выглядело завораживающе. В какой-то момент мне даже захотелось окунуть пальцы в прохладную масляную краску и тоже нашлепать чего-нибудь.

– Мне ближе водные краски, – ответила я.

– О! Для меня сложно. Слишком много прозрачности и воды, – делая очередной мазок пальцем, произнесла шаманка.