В 1737 году Крашенинников на судне «Фортуна» через Охотск морем направился на Камчатку, но неподалеку от полуострова корабль выбросило на мель, команда оказались на берегу без имущества и снаряжения. По реке Большой на долбленых лодках Крашенинников поднялся вверх до Большерецкого острога и пешком продолжил путешествие по Камчатке, которую дотошно исследовал три года. Он описал четыре восточных камчатских полуострова — Шипунский, Кроноцкий, Камчатский и Озерной, образуемые ими заливы, а также несколько бухт, в том числе Авачинскую. Проследил течения рек, исследовал «горячие сопки», собрал уникальный зоологический и этнографический материал. Он исходил Камчатку вдоль и поперек, не зная устали, не боясь болезней. Его интересовали традиции и история малых народов. Он даже составил словарь языка местных жителей и целую книжицу записей об их обычаях и религии. Многие из них впервые видели европейца. Не раз Крашенинников мог погибнуть, но не сворачивал со своего пути. Самое удивительное, что его географические и этнографические описания составлены с удивительной научной прозорливостью и грамотностью. Он был исследователем от Бога.

За камчатские исследования его и произвели в адъюнкты. Степан Петрович обладал литературным даром — все его труды написаны блистательно. Одна из его работ называется «О завоевании Камчатской землицы, о бывших в разные времена от иноземцов изменах и о бунтах служивых людей». Это пример серьёзного исторического исследования, в котором Крашенинников открывал неизведанное.

Но настоящее признание пришло к выдающемуся географу нескоро: он отличался скромным характером, не умел постоять за себя. Только в 1750 году он стал профессором Академии «по кафедре истории натуральной и ботаники», а через два месяца — ещё и ректором Петербургского университета и инспектором Академической гимназии. Но жить ему оставалось меньше пяти лет. Профессор надорвал здоровье в экспедициях. Его научный подвиг — книга «Описание Земли Камчатки» — вышла в свет уже после смерти учёного. Но она принесла Крашенинникову мировое имя. Труд перевели на немецкий, английский, французский и голландский… Без преувеличений, он открыл Камчатку для науки. «Он был из числа тех, кои ни знатностью породы, ни благодеянием счастья возвышаются, но сами собою, своими качествами, своими трудами и заслугами прославляют свою породу и вечного воспоминания делают себя достойными», — писали об учёном.

Путешествия и труды Крашенинникова стали гордостью российской академии. Таковыми и остаются. Он — основоположник русской этнографической школы и великий географ, проторивший дорогу для грядущих поколений учёных.

Было у полярника Ивана Папанина — человека совсем другой эпохи, чем та, секреты который мы сегодня приоткрыли — такое присловье: «Чтоб наука не страдала». Сказано крепко. Этим правилом руководствовались русские учёные и в далеком XVIII веке. Это в духе Петра Великого!

«Может собственных Платонов»

Михаил Ломоносов — великий русский просветитель — всю жизнь, с юности, служил в Императорской Академии, в которой в то время преобладали немцы.

Он начал свой путь в науке в учебных заведениях, тесно связанных с допетровской традицией. Это и московская Славяно-греко-латинская академия (в просторечии — Спасские школы), и Киево-Могилянская академия, где Ломоносов познал богословие, древнерусскую литературу, а к физике и математике только прикоснулся.

Врата учёности

В 1735 году Михайло Ломоносов, в числе дюжины лучших учеников Спасских школ, стал студентом университета при Академии наук. С этого времени его судьба изменилась. До этого Ломоносов мечтал стать священником, богословом, а в Петербурге почувствовал вкус к светской экспериментальной науке.

Студентов поселили в каменном здании новгородской епархии на 1‐й линии Васильевского острова, которое арендовала Академия. Для них купили одежду, мебель. Ломоносов как на чудо смотрел на собственный книжный шкаф, который предоставила ему Академия.

Первым делом студентам предстояло выучить немецкий язык, на котором велись занятия почти по всем дисциплинам. Регулярные лекции начались в январе 1736 года. Профессор Георг Крафт познакомил Ломоносова с экспериментальной физикой, один из первых русских учёных Василий Адодуров преподавал студентам математику. Ломоносов в то время «отменную оказал склонность к экспериментальной физике, химии и минералогии», как свидетельствовал его первый биограф Михаил Веревкин.

Но учеба в Петербурге продолжалась недолго — меньше трех месяцев. Уже в марте его, в числе троих самых способных студентов Академии, послали в Германию, в Марбургский университет, для изучения основ горного дела, металлургии, химии и других наук. Вместе с 24‐летним Ломоносовым там оказались 16‐летний Дмитрий Виноградов (будущий первооткрыватель русского фарфора) и 18‐летний Густав Райзер, который станет горным инженером. Ломоносов был старше, опытнее, физически сильнее товарищей, к тому же его отличало рвение, желание поскорее раскрыть «врата учёности» и «благородная упрямка», которая помогала перетерпеть и преодолеть неизбежные невзгоды чужбины.

В начале лета 1841 года, вернувшись после европейских скитаний по университетам, Ломоносов сразу поступил на службу в Академию: первое время он занимался составлением каталога минералогического собрания Кунсткамеры, приобщаясь к начинанию Петра Великого, перед которым преклонялся, и переводил научные сочинения «с латинского, немецкого и французского на российский». Его первой крупной научной работой стал «Каталог камней и окаменелостей Минерального кабинета Петербургской Академии наук». В январе 1942 года Ломоносов получил звание адъюнкта (то есть помощника профессора) с жалованием 360 рублей в год. При дворе его уже знали как талантливого стихотворца. Среди многочисленных немцев он стал четвертым адъюнктом-великороссом — после своего учителя, математика и лингвиста Адодурова, философа и государственного деятеля Григория Теплова и Василия Тредиаковского, поэта и филолога. В те годы Ломоносов создал работы, на много лет определившие развитие точной науки в России — «Элементы математической химии» (1741), «О сцеплении и расположении физических монад» (1743), «О вольном движении воздуха, в рудниках примеченном» (1744), «Физические размышления о причинах теплоты и холода» (1744). В то же время — продолжал писать стихи и начал заниматься риторикой и российской грамматикой. Через три года Ломоносов и Тредиаковский первыми из «природных россиян» были избраны членами Академии с окладом 660 рублей. Вскоре Ломоносов перевел с латыни на русский учебный трактат «Вольфианская экспериментальная физика» и в 1746 году, с одобрения Сената, первым из учёных начал читать лекции по физике на русском языке.

Михаил Ломоносов

Наиболее ярко в те годы Ломоносов проявил себя на поприще химии. В отличие от большинства учёных того времени, считавших химию, по старинной традиции, искусством, русский исследователь настаивал на её научном определении. Главной заботой Ломоносова стало в те годы создание химической лаборатории. Её удалось построить и оснастить к октябрю 1748 года.

Там Ломоносов проводил эксперименты по химии и технологии силикатов, по теории растворов, обжигу металлов, а также делал пробы руд. Всего он произвел в лаборатории более 4 тысяч опытов. В химической лаборатории Ломоносов в 1752 году первым в мире прочитал студентам академического университета курс физической химии.

«Делает честь Академии»