Я согласился принять участие в этой встрече, потому что последние заявления Лизы, должен признаться, меня встревожили. Если предположить, что у нее психотическое расстройство (а эта гипотеза на данный момент кажется мне наиболее вероятной), то звучит она очень убедительно. Тот факт, что она спешно и яростно провозгласила свое намерение разрушить мир, оставил во мне горький привкус, поскольку я был уверен, что действовал точно, и надеялся на продолжение нашего поединка.

Разговаривать с ней интересно, общение бодрит. К тому же мне любопытно: Лиза оплатила массу моего свободного времени, так что я сказал себе, что вместо обычного чтения будет интереснее (и для меня, и для Джеймса) поприсутствовать на собрании этих чудаков. Но вот что меня тревожит, после некоторого раздумья. Я могу понять, что наняла меня старушка, у которой крыша поехала (видал таких), вот хуже поддается объяснению то, что мы говорим о немалочисленной группе мужчин и женщин, по-видимому, полностью убежденных в том, что они утверждают.

Я уже который день спрашиваю себя, как это возможно, но не нахожу ответа. Конечно, я вспомнил, что рассказывали СМИ о разных религиозных сектах, но здесь не вижу ни малейших признаков фанатизма. Они все похожи на более или менее нормальных людей. Они весьма убедительны. С другой стороны, то, что я не нахожу сейчас ответ, не значит, что его нет: просто искать нужно по-другому или задавать другие вопросы. Как в жизни:

когда долго не появляется ответ или он не виден на первый взгляд, достаточно изменить вопрос.

Разные вопросы, разные ответы. Я делаю глоток превосходного китайского зеленого чая, пока Люцифер обращается с речью к викингам, утверждая, что они должны были и могли удержать Лизу от глупостей, что им следовало вмешаться до того, как она вызвала Эвелин. Я слушаю, а самое главное – смотрю, чтобы заметить все огрехи в разговоре: если кто-то солжет, я это замечу. Джеймс очень внимателен: он молчит и наблюдает, не двигая ни одним мускулом. Усвоил урок. Однако Эвелин вот-вот прибудет. Образ Джин из Людей Икс все еще свеж в моем воображении. Кто знает, каков из себя ангел-истребитель. Может быть, это женщина всей моей жизни. Я настолько странный, что только нечто яркое способно разбудить во мне интерес.

Факт остается фактом: я свою Эвелин еще не встретил. Конечно, я любил, но холодной любовью, скорее рассудочной. Все это безумие, когда не можешь думать ни о чем другом, когда сердце колотится без явной причины, – для меня не более, чем городская легенда, эксплуатируемая для продажи цветов, романтических фильмов и сладостей. Какая-то часть меня надеется, что такое чувство существует, но кто знает. Я циник, разочаровавшийся или реалист? Пока я был погружен в свои мысли (черт возьми, я отвлекся), дверь напротив меня открывается. Люцифер сидит спиной к ней. Он оказал мне огромную любезность, нужно сказать, и уступил мне место, откуда можно контролировать всю комнату. Обычно я выбираю эту позицию в переговорной: тот, кто следит за дверью, следит за всем.

За наносекунду устанавливается тишина. Я физически ощущаю, как время останавливается, кажется, я вижу, как слова повисают в воздухе, прямо над столом. Как будто стоп-кадр на мгновение ока. При этом где-то глубоко в животе я слышу эхо ее имени. Она выглядит очень высокой. Делает шаг вглубь комнаты. Все уже повернулись к ней, опомнившись от ступора, который я, возможно, выдумал. Я запускаю свой обычный сканер, чтобы отметить детали, которые могут оказаться полезными, и замечаю, что присутствующих охватило сильное напряжение.

Никто не осмеливается даже дышать, и я улавливаю ритмичный пульсирующий звук, который уже давно не слышал. Господи, это же стук сердца. В комнате не раздается ни шороха. Эвелин объективно красива, хотя выбор образа похож на шутку: облегающие черные кожаные брюки с декоративными застежками-молниями, туфли на головокружительном каблуке, вышитый лиф, обтягивающий определенно вызывающую грудь. Голые плечи, черные заостренные ногти, длинные, светлые, как солнце, волосы. Полные губы, обольстительный взгляд, ресницы, которым позавидовала бы Женщина-кошка в свои лучшие времена. Она могла бы стать девушкой моей мечты. На самом деле, кажется, я готов немедленно сделать ей предложение выйти за меня замуж и родить троих детей. Хотя троих детей, пожалуй, нет. И вообще, если подумать, перво-наперво, стоило бы пригласить ее на ужин (с надеждой прекрасно провести время после него). В общем, вы поняли. Часть моего мозга надеется, что Джеймс на месте, ситуация интересная и деликатная.

Сделав еще несколько шагов, она останавливается.

Слегка расставляет ноги.

Ставит руки на бедра и смотрит прямо в глаза всем участником этого веселого застолья.

«Привет, ребятки», – звучит наполовину саркастически, наполовину сурово.

Тишина. Та самая, когда молишься от всего сердца, чтобы кто-нибудь заговорил. Она оглядывается. Похоже, хотя я не уверен, что ее губы сложились в слегка презрительную гримасу.

«Эвелин», – раздается спустя целую вечность (ну или мне так по меньшей мере показалось) голос безукоризненного Люцифера, – «какое удовольствие видеть тебя снова». Следует признать, что голос у него теплый и убедительный, без малейшего признака напряжения, которое, по моим ощущениям, возникло и в нем. В уме я отмечаю, что следует обратить внимание Джеймса на это: когда ты управляешь своим состоянием души, ты всегда выигрываешь.

«Люцифер, рада встрече. Давненько не виделись. Ну а вы что, языки проглотили?» – говорит Эвелин, повернувшись к четырем гориллам. Люблю ее.

«Эвелин», – хором проворчали четыре примата.

По-видимому, ее удовлетворил ответ, поскольку она оставляет архангелов в покое и обращается к блондинкам.

«Ну а у вас, девочки, все хорошо? Превращаете мир в лучшее место или проводите дни за вязанием шерстяных свитеров на зиму? Какими путями вы здесь оказались? Школу, где вас учат варить варенье, закрыли на праздники? Упс!»

Ни одна из них не отвечает, но все опускают взгляд. И тут она замечает меня.

«Ну а ты, блондинчик, должно быть тот тип, что убедил Лизу позвать меня, чтобы немного навести порядок. Ты уговорил ее вычистить эту планету от мусора, отличная работа, парень».

Мой мозг очень быстро посылает сообщение миндалевидной железе, которая тут же с усердием принимается наполнять мой нос гистамином, гормоном, мгновенно вызывающим такой зуд, что его можно заносить