своей комнате, я включаю музыку и расслабляюсь в постели, надеясь задремать, потому что это избавит меня от нескольких часов, в течение которых я буду отсчитывать минуты до встречи с Софией.

В конце концов, мне удается задремать, и я не знаю, сколько прошло времени, когда в дверь постучали. Музыка все еще играет, и звучит песня She Wants Revenge "Out Of Control". Я зеваю, подходя к двери и распахивая ее, и мое настроение портится, когда появляется Аврора.

Она одета в длинное пальто, так что я предполагаю, что она, должно быть, только что пришла с улицы. Хотя, когда я выходил на улицу, было хорошо, так что я думаю, что она немного переоделась.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Она проходит мимо меня, и я закрываю дверь.

— Что ты делал? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне лицом и улыбаясь.

Что случилось с этой новой, более приятной ее версией? Неужели ей сделали лоботомию за последние несколько недель?

— Ничего, я просто лежал. — Я провожу рукой по волосам и жду, что она скажет. — Что случилось?

Мои руки поднимаются по бокам.

— Я хотела поговорить о том, о чем говорила раньше.

С моих губ срывается долгий, протяжный вздох, и я делаю шаг к дивану, ложась на спину. — Здесь не о чем говорить. Я ясно дал понять, что мне это неинтересно. Мы сделаем все необходимое, чтобы у нас появился наследник, когда мы поженимся, но кроме этого… Я бы не стал ожидать многого.

Честно говоря, когда придет время, я буду счастлив, если мне удастся даже напрячься ради нее. Возможно, для этого мне придется принять маленькую голубую таблетку.

— Да ладно, Антонио. Ты же не можешь сказать, что я тебя совсем не привлекаю.

Вообще, мне нравятся уверенные в себе женщины. Но когда она идет ко мне, покачивая бедрами, мне остается только не рассмеяться над тем, что, как мне кажется, она имеет в виду под сексуальной походкой. Она доходит до края дивана и расстегивает завязки на пальто, позволяя ему упасть на пол, и я поперхнулся, потому что она практически обнажена. На ней черные прозрачные трусы и такой же лифчик, из которого торчат соски.

— Что за хрень? — Я приподнимаюсь, но она снова обнимает меня за плечи и садится на меня.

— Я хочу быть со своим женихом. Неужели это так плохо? — мурлычет она, двигая бедрами так, что они трутся мой член.

Он даже не вздрагивает от этого прикосновения. Если бы эта полуголая София стояла надо мной и терлась об меня, я был бы тверд, как бейсбольная бита.

— Я уже сказал тебе, что мне это не интересно.

Я бросаю на нее свой лучший взгляд "не морочь мне голову", но она ничуть не смущается.

Она наклоняется, чтобы прижаться к моим губам, и трется сиськами о мою грудь, но я хватаю ее за плечи и останавливаю, прежде чем она успевает меня поцеловать.

— Прекрати это дерьмо, Аврора. Что на самом деле происходит?

Она бросает на меня взгляд, который она отточила до совершенства. — Я же сказала тебе. Я не хочу ждать брачной ночи. Не строй из себя ангела, Антонио. Я знаю, что ты уже спал с женщинами.

— Я не собираюсь спать с тобой. Я уже говорил тебе об этом.

Она смеется над моим комментарием и просовывает руку между нами, хватая мой член через джинсы. Я обхватываю ее руками и одним махом переворачиваю нас с дивана так, что мы оказываемся рядом, а она — подо мной.

Она в шоке смотрит на меня, открыв рот.

Я убираю руки из-под нее и откидываюсь на спинку дивана, а затем пристально смотрю на нее. — Если тебе так хочется перепихнуться, найди кого-нибудь другого.

Я почти пропустил это. Почти, но не пропустил.

Вспышка на ее лице, которая мгновенно исчезает, говорит мне о том, что это еще не все.

— Что происходит? Почему ты здесь притворяешься, что хочешь переспать со мной?

Она садится и поднимает подбородок, как будто у нее осталось хоть какое-то достоинство, сидя здесь в нижнем белье после того, как ее скинули. — Я не собираюсь объясняться снова.

— Ты лжешь. — Уголок ее рта дергается, и это говорит о том, что я прав. — Лучше скажи мне, что случилось. Это должно быть что-то серьезное, если ты пытаешься меня соблазнить.

Она встает, поднимает с пола пальто, надевает его и завязывает на талии. Когда она снова смотрит на меня, в ее глазах стоят слезы.

Я пригвоздил ее к месту и жду, когда она решит, как ей поступить — глупо или умно. Скажет она мне или нет, я докопаюсь до истины. Это будет моей миссией.

— Извини, что наплела про предстоящий брак.

Она движется, чтобы пройти мимо меня, но я хватаю ее за руку и останавливаю, встречаясь с ней взглядом в игре в салочки, которую она проигрывает.

Она моргает, и по ее щеке бежит слеза, что меня настораживает. Я никогда не видел, чтобы Аврора плакала. Даже в начальной школе, когда она упала с качелей и сломала руку. В этой женщине нет ничего мягкого.

— Ладно. Я говорю тебе об этом только потому, что в конце концов ты сам догадаешься.

Она вырывает свою руку из моего захвата и поворачивается ко мне лицом. — Я беременна.

Кровь отхлынула от мозга, потому что мне потребовалось мгновение, чтобы соединить эти два слова вместе и понять их смысл в данном контексте.

— Кто?

В моем голосе звучит злость, но не потому, что я ревную. Да, это двойной стандарт, но Аврора обещана мне. И кто бы ни прикоснулся к ней, кто бы ни лишил ее девственности, кто бы ни сделал ее беременной, отвечать придется мне.

— Это не имеет значения.

Я думаю, что это должен быть кто-то из других итальянских семей, какой-нибудь неудачник, с которым ей стыдно признаться, что она трахалась. А может быть, он ей действительно дорог и она не хочет, чтобы я оторвал ему яйца за то, что он прикоснулся к тому, что принадлежит мне — хочу я этого или нет, не суть важно.

Потом меня осеняет ее план, и я перестаю беспокоиться о том, кто может быть отцом, потому что эта сука…

— Ну и что? Ты думала, что заставишь меня переспать с тобой, чтобы сказать, что я — отец? — Я сопротивляюсь желанию прижать ее к стене и вместо этого сжимаю руки в кулаки. Я так взволнован, что сердце бьется у меня в затылке. Я делаю