Одна моя рука ложится на его щеку, другая зарывается в волосы на затылке. — Я здесь.

Похоже, это то, что он хотел услышать, потому что по его лицу пробегает облегчение, и он снова целует меня.

Через несколько минут мы уже раздеты, не переставая целоваться, пока мы раздеваем друг друга, как будто наши губы дают нам кислород для дыхания.

Антонио поднимает меня на руки и ведет к кровати, ни разу не отводя глаз от моего взгляда. Каким-то образом он доходит до кровати, не спотыкаясь, как будто запомнил дорогу. Он усаживает меня на кровать, а затем забирается на меня, и я раздвигаю ноги. Антонио приподнимается на локтях и изучает мое лицо, слегка перебирая кончиками пальцев все мои черты, словно пытаясь их запомнить. Затем он со вздохом мягко входит в меня.

Его темп медленный и ровный, но от этого не менее интенсивный. Я не только чувствую, как оргазм нарастает в моем сердце, но и моя грудь расширяется. Как будто в нее напихали столько чувств, что им некуда деваться.

— Sei la mia vita, — шепчет он, прижимаясь губами к моему лбу. — La mia anima.

Его рот прокладывает дорожку по моей шее к уху. — Cuore mio.

У меня щиплет глаза от непролитых слез, когда я слышу, как этот человек изливает мне свое сердце. Прежде чем я успеваю ответить ему взаимностью, его губы прижимаются к моим. Я выплескиваю все свои чувства, все, что когда-либо испытывала к этому человеку, в наш поцелуй, и когда он отстраняется, я закрываю его лицо ладонями.

— Антонио…

Он качает головой. — Не говори этого. Не надо. Это будет слишком тяжело.

Я втягиваю обратно слова — что я люблю его — и киваю в знак понимания. Если я услышу, как он говорит, что любит меня, смогу ли я отпустить его? Это похоже на переход наших отношений на другой уровень и прощание в одном лице.

По мере того как он толкает и втягивает себя в мое тело, моя кульминация становится все ближе и ближе. Когда она наступает, я чувствую себя не так, как будто в меня стреляют из пушки, а как будто меня захлестывает медленная волна, и я теряюсь под океаном блаженства, пока не выныриваю на поверхность и не поднимаюсь на воздух.

Антонио держит себя во мне, стонет с выражением чистого восторга, опустошаясь внутри меня, а затем рушится на меня сверху. Проходит несколько секунд, прежде чем он переворачивает нас так, что я лежу на нем. Мы все еще связаны.

Никто из нас не говорит. Мы лежим, прижавшись друг к другу, и наслаждаемся нашим занятием. Кажется, что если кто-то из нас произнесет хоть слово, то чары разрушатся.

Я дремлю в лучах полуденного солнца, заливающего мою комнату в общежитии, лежу в объятиях любимого мужчины и мечтаю, чтобы так было всегда.

В понедельник вечером в столовой Аврора снова накинулась на Антонио. Этого достаточно, чтобы убить мой аппетит, но я заставляю себя съесть немного, стараясь вести себя как обычно.

Мира сидит с нами и за весь ужин бросает на меня несколько взглядов, как будто ей жаль меня. Но ситуация от этого не становится лучше. Антонио ни в коем случае не поощряет Аврору. Он никогда не поощряет Аврору, но тот факт, что именно она имеет право прикасаться к нему на людях, жжет, как удар плети.

Мы сидим за столом вчетвером. Мы с Мирой пришли пораньше, надеясь избежать Антонио и Авроры. У него, видимо, была та же идея.

Аврора почти не притрагивается к своему ужину. На самом деле, как я вижу, она просто перемещает его по тарелке.

После того как мы вчетвером просидели в напряженном молчании больше минуты, рядом со мной раздается голос Миры. — Как дела, Аврора? Пытаешься сбросить несколько лишних килограммов перед важным днем?

— Мне не нужно сбрасывать несколько лишних килограммов. А вот тебе, возможно, стоит начать диету. Ведь наша свадьба уже не за горами, правда, милый?

Она тянет руку Антонио к себе.

Он выглядит так, словно хочет вырвать ее, что, конечно, утешает, но от одного ее прикосновения меня начинает тошнить.

— Как будто.

Мира сверкнула глазами.

— Меня немного тошнит, если хочешь знать.

Антонио напрягается, и я смотрю между ними, каким-то шестым чувством привлекая к себе внимание.

— Почему? — спрашиваю я.

Аврора направляет на меня свою хитрую улыбку. — Ты умеешь хранить секреты?

— Аврора…, — говорит Антонио, широко раскрыв глаза.

Она наклоняется ко мне.

— Я беременна, — шепчет она.

Пол уходит у меня из-под ног. Это единственное объяснение, почему я падаю без конца.

Мира вскакивает со своего места и наклоняется ко мне через стол. — Что ты сказала?

Я перевожу взгляд на Антонио, ожидая, что он скажет, что это неправда, но он отводит взгляд. Желчь подкатывает к горлу, и я сглатываю ее.

— Ты меня слышал. — Аврора берет руку Антонио, лежащую на столе, и переплетает их пальцы. — Мы не ожидали, что это произойдет так быстро, но мы должны быть в состоянии держать это в тайне до свадьбы. Все еще только начинается.

Она улыбается ему так, словно лучшего сюрприза и желать нельзя, в то время как лицо Антонио — чистый лист.

— Извини. — Я встаю. — Я просто вспомнила, что мне нужно кое-что сделать.

— Не убегай, София. Разве ты не хочешь нас поздравить? — Ее взволнованный смех доносится до меня, когда я выбегаю из столовой.

— София! Подожди!

Раздается позади меня голос Миры, но я не останавливаюсь. Я не могу. Мне нужно быть где угодно, только не здесь, в этой реальности, где мужчина, которого я люблю, лгал мне и предавал меня на протяжении нескольких месяцев. Я продолжаю бежать, пока мои ноги не начинают гореть, а каждый вдох втягивает огонь в легкие. Тогда я останавливаюсь и сгибаюсь в талии, слезы не хотят униматься.

Рука гладит меня по спине, и Мира наклоняется рядом со мной. Я выпрямляюсь, и она тоже. Ее руки крепко обхватывают меня. Слезы вытекают, свободно падая по моим щекам.

— Прости меня, София. Мне очень жаль. — Она сжимает меня тем сильнее, чем больше слез.

Я отстраняюсь и вытираю лицо. — Тебе не за что извиняться. Это не твоя вина. Это я и мое глупое сердце привели меня в такое положение.

Мимо нас по тропинке проскакивает пара русских девушек и с любопытством смотрит на нас.

Мира обхватывает меня за плечи. — Пойдем. Давай вернемся в твою комнату, там мы сможем побыть наедине.

Я шевелюсь,