другие. Надеть ошейники «попросторнее». Они входили через ворота для «низшей касты», охраняемые суровыми мужами с крепкими полуголыми торсами.

С другой, парадной стороны в величественное здание стекалась знать. Мир исполнителей праздновал новый призыв – чье-то имя выложили звезды… Один из «высшей касты» навсегда снимет браслеты и получит право мечтать. Остальные же прибыли сюда, чтобы вознести молитву к золотым облакам.

Эта встреча не должна была случиться. Мироздание не зря пишет свои законы… Одно желание – и девушка, что однажды могла вознестись туда, накрепко привязалась к джинну, познавшему свободу.

Я ясно видела тот день, когда «она», укутанная в многослойную жемчужно-белую вуаль, вошла под своды храма… и была сметена вихрем. Моим отцом, что пожелал избавления от цепей, а получил любовь.

Сколько ни жмурилась на ярком свету, заливавшем все вокруг, я не могла разглядеть их лиц. Мне представлялось что-то приятное и красивое, улыбающееся.

Дверь спальни скрипнула, и я замерла в напряжении, ожидая всякого страшного, непременно рогатого. Но внутрь нетрезвым големом ввалился Чейз.

– Адам! Мы… Мы у демонов… – прошептала, во все глаза таращась на шатающееся тело. – Боги Веера, что они с вами… с нами…

– Архова родня. Умеет встречать с… с размахом, – Адамиан потер лицо, пытаясь сбросить сонный эффект. Потерпел неудачу и рухнул на кровать.

На этот раз я успела вяло увернуться и получила минимум травм. Разве только душевные…

– Надо снять, – прошептал заплетающимся языком Чейз, дергая за ремешок маминого оборудования. – Оставьте это тут… не… не дразните.

Его пальцы тыкались в пряжку и зажимы, тянули за хвостики, и с третьей попытки Адам умудрился стащить с меня пояс проходимца. Свой он снял раньше и оставил, видимо, в другой спальне.

Я потерла шишку на шее: у Чейза такой не было. Кто у нас архово бедствие? Я у нас архово бедствие. С непереносимостью вообще всего!

Адам что-то и дальше бубнил, но набитая густой ватой голова ни гхарра не соображала.

– Вам надо искупаться. И одеться. И поменьше болтать за трапезой, лучше вообще молчать в тарелку, – инструктировал он еле слышно, пока я ерзала мокрой щекой по липкой подушке. Арх прибери, я что, еще и слюни во сне пускала? – У Ахнета, как я слышал, паршивый нрав, но вас он не тронет.

– Почему же? Выглядело, будто тронет! Та девушка в клетке…

– Это их дело. Их законы и их обычаи.

– Ваши законы. Ваши обычаи, – напомнила угрюмо потомственному рабовладельцу (пусть и безрогому). – Сегодня они сунули в клетку ее, а завтра… завтра…

Одной экскурсии по разделу «Керракт» хватит на много, много фантазий!

Паника накрывала, дыхание сбивалось. Мойси прав: это не мои романы. И даже не энциклопедии. Это гхарров другой мир, где есть сетки, рабство и торги!

– Вас никто не тронет, Иветт. Обещаю, – Чейз упрямо примял меня к себе, не давая шелохнуться и рассыпаться в возмущениях. – Дышите. Вдох, выдох… Это просто.

Да если бы тут можно было дышать!

Уткнувшись носом в его грудь – обнаженную до пояса и уже покрытую какими-то красными рисунками, – я постаралась делать вдохи. От Чейза пахло… Чейзом. Его подгорелыми телепортами, непокорными искорками, страстью и жаром кожи.

– Вы прыгнули за мной… – протянула осоловело.

– Прыгнул.

– А говорили, что не герой.

– Там был страховочный карабин, – закашлялся Чейз подо мной. – И бесценный инструктаж от самой «гордости Сеймура».

– Но почему вы все же решились? – уточнила я сосредоточенно. Мне очень нужен был ответ. – Приключения вы не любите, в Керракт стремились едва ли…

«И недавно я обратила вас в каменное изваяние, а это всякого доведет до ручки».

– Иветт! – он устало закатил глаза, насмехаясь над моей неловкой, неумелой пыткой.

Хотя мое упертое сопение вполне могло проделать дырку в пламенной груди.

– Если не хотите, можете не объяснять, – проворчала с таким напором, чтобы он понял: обязан объяснить, даже если не хочет.

– Вы рождаете во мне очень сильные эмоции. Настолько сильные, что я временами теряю контроль над собой и своим огнем, – Адам вздохнул удрученно. – Последние восемь лет я пытался избегать подобных чувств. Так разумнее, правильнее.

– Почему? – допытывалась я упрямо.

– Потому что в последний раз, когда я потерял контроль и сорвался, мой брат улетел в портал без оборудования, – пробормотал Чейз, перебирая мои спутанные волосы. – А вы… вы все во мне взрываете. Пожалуй, я отвык от этого.

– От сильных эмоций?

– Мда…

– Да как же вы жили без них целых восемь лет?

Я вот даже над романами на грустных моментах реву, как не в себя! И заедаю чужое горе замороженным ярмовым муссом.

– Как-то… жил, – пожал плечами мой «истукан». – И дальше жил бы. Как-то. Но разве мог я вас отпустить?

Диковинное чувство захлестнуло грудь. Не любовь – безмерная и бескрайняя, – она там уже плескалась. Другое. Ощущение, будто я вдруг стала главной героиней. По-настоящему, а не на пару секунд. Не для всего мироздания, конечно, а лично для Адамиана Чейза.

– Спасибо, что прыгнули. Мне было очень страшно в том овраге одной, – подняла на него лицо, с щемящей нежностью изучая знакомые черты.

Разлет черных бровей, загорелые скулы, твердый подбородок, шальные огоньки в темных омутах…

– Эта боль внутри… – он потер грудь, украшенную красными загогулинами. Надеюсь, временными. – Она мне непривычна, но я приспособлюсь. Я умею приспосабливаться, Иветт. Как вы уже поняли, Сеймур мне не родной мир, и таких, как я, там не особо ждут.

– Вы родились здесь?

– Не только вас во младенчестве пронесли порталом, – хмыкнул Адамиан, с неохотой демонстрируя мне метку проходимца на своей голой пятке. Полноценную и довольно яркую роспись Бездны. – Во мне течет керрактский огонь, но в Сеймуре я вполне могу сойти за одаренного стихийника.

– С огнешарами восьмого уровня и жуткими телепортами… в ограниченном количестве.

– Их ограничивает сам мир, – покивал Чейз, наблюдая, как на мое лицо наползает запоздалое озарение.

Два беглеца, два результата странной, свободной, запретной любви… Выкинутые бездной на обочину Междумирья и вынужденные скрывать свою суть… Так мы, выходит, похожи?

Пытаясь договориться с обмякшим телом, я уселась на демонической кровати. Огляделась. Оказывается, пока я спала, прислужницы Рогатого притащили в центр спальни большое корыто и наполнили водой. Рядом лежали сложенные стопочкой тряпки – то ли полотенца, то ли местная одежда.

Избавив от мятого, грязного платья, Чейз подхватил меня на руки и дотащил до купели.

– Ай! Ш-ш-ш… – зашипела я, едва вода коснулась кожи.

– Тише, Иветт. Сейчас станет легче, купайтесь, – Адам убрал руки, и мое обмякшее тело опустилось на дно лохани.

Там же, рядом с моими дрожащими бедрами, плавали округлые красные камешки. Они будто светились изнутри рыжим огнем.

Только сейчас я в полной мере осознала, как сильно изодрала руки – еще когда на первый холм карабкалась, убегая от Мойси и зубастой каэры. И как больно отбила себе многострадальный зад, падая кубарем в овраг. Саднило везде – на щиколотках, под коленями, на плечах. Но