в городе, а вокруг — тишина, метель и не души. И холодно, так холодно, что из носа течет, а руки, хоть и в варежках, покрылись цыпками, и пальцы на ногах совсем онемели; и вот я дергаю дверную ручку, чувствуя, как от голода бурчит живот, и меня вдруг окутывает тепло и запах яблочного пирога, и мягкий, мерный свет лампы под красным абажуром. И я кладу варежки на батарею, и, скинув сапоги, прижимаюсь к ней окоченевшими лодыжками, а ветер свистит в щелях между окнами, ведь это только в городах стеклопакеты, и бросает в стекла пригоршни колючего снега, пытаясь до меня добраться. Но поздно: я здесь, в убежище, где тепло, где горит лампа под красным абажуром, где после мясного рагу бабушка сварит какао и отрежет огромный ломоть шарлотки, а потом меня ждет горячая ванна с пеной, пахнущей клубникой, и книжка про Алису, попавшую в Зазеркалье, — которая, тогда я еще этого не знаю, станет одной из моих любимых детских книг.

— Именно так! — горделиво улыбается Вонка. Я подхожу ближе и вижу, что под каждым пузырьком маленькая металлическая табличка с выгравированным словом.

— Это… это же… этого не может быть, — выдыхаю я, и теперь мне кажется, что я сама превратилась в книжную Алису в мире абсурда.

— Эмоции, Элли, — магнат делает шаг к полкам, простирая к ним руку с тростью, словно фокусник-иллюзионист, демонстрирующий пустоту черного ящика. — Чистые человеческие эмоции. Очень концентрированные, — он поднимает указательный палец. — Употреблять в малых дозах.

— Но кому нужны эмоции?

— Что значит «кому нужны эмоции»? Тем, кто хочет, не способен их испытывать, разумеется! Вот здесь, например, — двумя пальцами он берет с полки округлую склянку с изумрудной жидкостью и, приподняв, любовно смотрит на нее сквозь мягкий свет красных ламп, — Приятное удивление. Показано скептикам и меланхоликам. Ты наверняка знаешь таких людей, Элли. Они смотрят кино: умное, пронзительное, зрелищное — а потом говорят с унылыми лицами: «ну-у, где-то мы такое уже видели. Вон тот переход был предсказуем. А эта актриса не передает все страдания своего персонажа. Но в целом, конечно, неплохо, потянет на семь из десяти». Они бы и рады удивляться, но, пресыщенные удовольствиями, потеряли к этому способность. Вот тут-то и придут на помощь конфеты — какие именно, я пока не решил — которые подарят им возможность удивляться всему, как в первый раз. Не правда ли здорово? — довольно хихикнув, он ставит флакон на место и выжидающе смотрит на меня. Как и все вокруг, его глаза тоже кажутся красными.

— Я не…

— Или вот здесь, — перебивает Вонка, делая шаг назад, и наклонившись, извлекает с нижней полки маленький пузырек с пурпурным порошком. — Здесь Чувство прекрасного. Для малообразованных эстетов. Теперь не нужно понимать картины или стихи — бросаешь на них взгляд, и слезы восторга сами катятся из глаз. А главное, все окружающие люди вдруг начинают казаться красивыми. Даже грязная лужа становится венцом творения, если переборщить с дозой. Ха-ха. Только взгляни на эти полки, Элли! Здесь каждый найдет то, что ему по душе! Восхищение, сострадание, безмятежность, веселье, доверие, энтузиазм, блаженство, уверенность, спокойствие, страсть, чистая совесть! Все удовольствия разом, не выходя из дома! Вечно приподнятое настроение! Вечный психологический комфорт! Не нужно больше общаться с людьми, когда эмоциональные потребности решаются двумя каплями! Никаких стремлений, никаких тщетных поисков! Ни мук, ни разочарований, ни сомнений! Ничто больше не гложет, но и не оставляет равнодушным! И если жизнь не удалась, всегда можно скопить немного денег на Счастье!

— Это ужасно! — не выдержав, перебиваю я его тираду.

— Ужасно?

— Кошмарно!

— Кошмарно?

— Просто чудовищно!

— Это будет хорошо продаваться, Элли, — раздраженно отрезает Вонка. — Это сделает людей счастливыми. Подумай о последствиях в долгосрочной перспективе. Никаких войн, никакого насилия, никаких страданий — мир всеобщего благоденствия.

— Одурманенный этим… этими… этими наркотиками!

— Наркотиками? — он давится резким смешком. — Да будет тебе известно, Элли, наркотики — это вещества, воздействующие на центральную нервную систему, — своим ледяным взглядом, он словно припечатывает меня к полу. — К употреблению не рекомендованы. Масса побочных эффектов. Да и вызывают привыкание, — не к месту хихикает. — А то, что ты видишь перед собой, — эмоции в чистом виде. Совершенно безвредные. Синтетические, но от этого не менее настоящие. Люди часто ненароком заражают нас своими эмоциями: делятся радостью или наоборот портят настроение. Тут тот же принцип. Кстати, ты заметила, что шипучий вулкан больше не хандрит? Угадай, почему?

— Прекрасно, — я скрещиваю руки на груди. — Значит, ты не будешь против, если я начну их употреблять?

— Что? — взметнувшийся было вверх указательный палец сгибается безжизненным крючком. Лоб бороздит глубокая морщина.

— Ну как, — я медленно протягиваю руку к одной из полок, не сводя глаз с ошеломленного лица магната. — Если это прекрасное, безобидное средство для решения проблем, то не оставаться же нам в стороне. Моя жизнь станет такой, какой я всегда хотела ее видеть, все мечты исполнятся. Я перестану хандрить, обрету… как ты там говорил? Полетность? Ты больше не услышишь от меня ни слова упрека, ни одной гневной реплики и больше не увидишь моих слез. Я буду идеальной женой, вечно пребывающей в состоянии эйфории. Вот как раз подходящее лекарство, называется Веселье. Думаю, мне подойдет.

— Элли, не…

Поздно. Я делаю большой глоток жидкости лимонного цвета с апельсиновым вкусом.

Вонка морщится, втягивая голову в плечи, кривит рот, глядя на меня с напряженным сочувствием, потом показывает концом трости на полки:

— Таблички с названиями находятся над флаконами, а не под ними.

— То есть я выпила не…

— Не-а, — он медленно качает головой, и теперь в его взгляде почти жалость.

— Что там было? — слабым голосом спрашиваю я, предчувствуя беду.

Вонка делает короткий шаг ко мне и протягивает руку, забирая флакон. Потом наклоняется к моему уху и тихо и вкрадчиво шепчет:

— Вожделение, Элли. Вожделение.

И снова — короткий и быстрый шаг назад. И тот же напряженный, выжидающий взгляд.

— Уф-ф, мне кажется, или здесь жарковато?

— Да, так я и думал, эффект почти моментальный, — он бросает быстрый взгляд на настенный циферблат. — А теперь спокойно, Элли, только спокойно, — Вонка делает пассы руками, обходя меня, и пятится к двери в комнату с серпентами.

— Все… нормально. У меня нет проблем с самоконтролем, — задыхаюсь я, чувствуя, как тугой узел внизу живота скручивается еще сильнее, но все же пытаясь слабо улыбаться. Нелепая ситуация. Хотела красивый жест — а получила уже второе за сегодня унижение.

— Да-а, — неохотно кивает он, поведя головой в сторону. — Но это пока. С каждой секундой эффект