чувствовал ее зловонное собачье дыхание. Он петлял как мог, запутывая следы, – напрасно. Монстр преградил ему дорогу, пыхтя и тяжело дыша. И Шеля понял, что это не одно чудовище, а два, и что на самом деле это не монстры, а черти, к тому же знакомые.

– Прррр! – крикнул один, тот, красивый, с оленьими рогами, восседавший на другом, жирном и кудлатом, с козлиными рожками. Толстый черт остановился. Видно, ему не сильно нравилось быть верховой лошадью, потому он стал брыкаться и семенить на месте. У первого нога была в лубках, а у второго повязка на левом глазу.

– Привет, Куба! Странное место для прогулок. Куда ведет эта дорога, мой дорогой?

– В задницу, – буркнул Якуб, более раздраженный, нежели напуганный. – Я иду, куда иду, такова моя прихоть. Я вас не знаю.

– А мы тебя хорошо знаем. Я Азарадель, а этот несчастный толстяк – мой друг, Амазарак. – Оленерогий оскалил в улыбке белые зубы. – Ты идешь, куда идешь! Хорошо сказано. Как настоящий пан!

Якуб растерялся при этих словах. Зачем он вообще отправился в путь? Для того, чтобы найти Славу, или для того, чтобы добыть сердце Змеиного Короля, исполнить свое желание и стать паном?

– Вам-то что с того? Идите к черту.

– Твои слова ранят наши сердца, – жалобно пробурчал толстый Амазарак.

– Из-за тебя стали распространяться предрассудки, которые вбил тебе в голову Плохой Человек, – сказал Азарадель.

– И кот, – добавил Амазарак. – Котам нельзя доверять. Особенно если они не всегда бывают котами.

– Как только мы узнали, что Плохой Человек позволил тебе отправиться в эту опасную страну, мы сразу же двинулись по твоему следу.

– Так, по доброте душевной? – ехидно спросил Якуб.

– Мы свободные черти. Мы делаем то, что нам нравится. Одним мы помогаем, другим вредим, – простодушно ответил Амазарак.

– Должен признаться, Куба, что мы наблюдали за тобой, когда ты жил у Славы.

– Нам этот гребаный котяра мешал. – Амазарак сплюнул на землю. – Мы даже хотели подойти к тебе, позавчера в лесу. Но этот доходяга притащился на своей козе. Азараделя потрепал, а мне глаз выбил – коза рогом угодила.

– Но мы видели достаточно, – подхватил Азарадель. – Ты нам, Куба, просто нравишься. Тебя черти любят.

– И печально было смотреть, как тебя этот старый забулдыга поимел. Эх, если бы только Неславка видела это…

– Что с ней?! Вы знаете?! – Якуб подскочил к Амазараку и схватил его за кудлы на груди. – Ну, говори!

– Спокойно, парень, спокойно…

– Мы ничего толком не знаем. – Оленерогий Азарадель развел руками. – Она ушла. Исчезла. Мы не встретили ее среди мертвых, здесь, в подземном мире, но пути ведьм отличаются от путей простых людей. Может быть, после смерти они попадают в какое-то иное место.

– Как и паны, – добавил Амазарак. – Паны уходят в лучший мир, на небеса.

– Еще в деревне говорят, что отшельница не умерла, что огонь не захотел принять ее тело, – продолжал Азарадель. – Есть надежда, Куба. Вместе мы найдем Славу.

– Мы?

– Чему ты удивляешься? Мы все ее любим. Крутая бабенка. А в постели – как ласка. – Толстый черт захохотал.

– Ты пропадешь без нас, – Азарадель поспешно перебил приятеля, увидев гневную гримасу, появившуюся на лице Шели. – Здесь небезопасно, а у тебя нет оружия. – Черт нагнулся к самой земле и – неизвестно откуда – достал кривую саблю с резной рукоятью. – Прими это оружие в доказательство наших добрых намерений.

Якуб, как завороженный, потянулся за саблей. Она оказалась тяжелее, чем он ожидал. Он вынул ее из ножен, кожаных и украшенных золоченой оковкой, и неловко махнул рукой на пробу. Черти предусмотрительно отступили на шаг.

– Ты похож на настоящего пана, Якуб, – заключил Амазарак, но не очень убедительно, потому что Шеля по-прежнему выглядел как хам.

Однако юноша не слушал его. Он рубил воздух вокруг себя, и через мгновение сабля уже не казалась ему такой громоздкой. То ли его рука привыкла к весу, то ли здесь крылась какая-то дьявольская уловка, судить трудно.

– Сталь лучше четок Плохого Человека, – заключил Азарадель, когда Якуб уже успел вдоволь намахаться, но ни за что не желал прятать саблю в ножны. Он напоминал ребенка, жаждущего насладиться новой игрушкой.

И было чему радоваться. Струящийся от мха свет плясал на лезвии, словно клинок был выкован не из стали, а из лунного сияния. Обтянутая кожей рукоять была теплой и приятной на ощупь, лезвие же наоборот, казалось, обжигало ледяным холодом. Якуб долго-долго смотрел на свое искаженное отражение в клинке. Да, иметь такую саблю – это не абы что иметь. Иметь такую саблю – это быть не абы кем.

Шеля так бы и стоял, но из оцепенения его вырвал очередной порыв душистого ветра. Черт болезненно поморщился.

– Опять этот ветер, – сказал Якуб.

– Это не ветер, – возразил Амазарак. – Это дыхание Змеиного Короля.

XXXIII. О Змеином Короле

Сказывают, что Змеиный Король спит на горе сокровищ в своей пещере где-то в Бескидах. Таким он видится тем, кто никогда его не встречал. Но вещи и люди обычно выглядят совсем не так, как мы их представляем.

Якуб понял, что имеет дело с Змеиным Королем, только когда оказался у него в пасти.

Он не заметил, как черти привели его к огромному серому камню, каких много в Бескидах. Скала имела форму буханки, чуть приподнятой с одной стороны, и вся она была покрыта мхом и корявыми сосенками. У самого основания открывался просторный грот, размером чуть ли не с рыночную площадь в Тарнуве, а может, и еще больше.

Якуб ничего еще не понял, когда Азарадель потянул его за руку вглубь грота, откуда дул благоухающий ветер и струился медовый, будто вечерний свет. Не понял он даже тогда, когда стал внимательно рассматривать своды грота и заметил в центре пару больших сталактитов, а по бокам, прямо над входом, целый ряд сталактитов поменьше, что нависали над растущими из земли сталагмитами одинаковой формы и размера.

И только приглядевшись к черному языку на дне грота, широкому, как Вислока в районе Пильзна, Якуб понял, что это не грот, а змеиная пасть, и не сталактиты это, а зубы змея.

– Ничего не бойся, он спит целую вечность, – шепнул ему на ухо Азарадель.

«Не мертво то, что в вечности пребудет», – вспомнил Якуб слова, сказанные одной из змей в лесной котловине так недавно, так давно. Если он спит, значит, он жив, а если он жив, он может проснуться. И не поможет даже самая красивая сабля.

– Дурак. Не на Змеиного Короля мы тебе эту саблю дали, – фыркнул Амазарак.

И