знать в ногах, спине и руках. Сонливость окутала Якуба теплым коконом. Шеля быстро соорудил себе постель из сухих папоротников и заснул, прежде чем успел опустить голову.

XXXIV. О змеиной стране

Друзья змей говорят, что в теле Короля рассвет длится весь день. Утро – самое важное время дня, когда все ново и полно возможностей, потому его следует отмечать хорошим завтраком, искренней молитвой и любовью к ближним. А недоброжелатели Змея-Отца утверждают, что в его недрах царят вечные сумерки, его королевство никогда по-настоящему не выходит из ночи и тьма постоянно гуляет в закоулках.

Как это часто бывает, правы и те и другие.

В стране Змеиного Короля множество солнц, больших и маленьких, выходят на небо одно за другим, они ритмично пульсируют и источают густой свет. Капли этого света иногда падают на землю, но чаще испаряются, не успев ее достичь. Должно быть, они очень горячие.

– Не смотри на солнце, а то ослепнешь, – говорит Азарадель, но Якуб все равно смотрит. Нельзя не смотреть, когда ты нашел такой свет.

Солнца ходят по кругу где-то на небосводе. Некоторые из них едва поднимаются и тут же заходят, и от этого небо у земли пылает огнем. Лишь немногие, более крупные, поднимаются высоко, там, где небосвод имеет спокойный синий цвет. На небесной синеве заметны трещины, потому что это не настоящее небо, а каменный свод, окрашенный известью, как это принято в русских домах.

Страна под множеством солнц и с расписанным небом полна красок. Зелено-золотая решетка полей, поросшие лесами пологие холмы цвета спелых венгерских слив, города, в которых все дома белые, как в счастливых южных странах. Вотчина змей напоминает Якубу движущийся вертеп, который он как-то видел на рождественской ярмарке в Тухове.

Крохотные дровосеки рубили там дерево, рыбак закидывал удочку длиной в палец, монах на колокольне тянул за тоненькую нить, приводя в движение колокол размером с наперсток; нашлось даже место для пышущих бумажным огнем драконов. В этом изобилии персонажей трудно было обнаружить Святое Семейство. Мария, Иосиф и Иисус терялись в нагромождении фигур, впрочем, возможно, так и было задумано и несло глубокий смысл. В тот день, давным-давно, в другой жизни и в другом мире, Якуб долго смотрел на монастырский вертеп и все равно не сумел разглядеть всех деталей, пока наконец Старый Мышка не уговорил его вернуться, потому что дорога от Тухова далека, да к тому же пролегает через горы.

Якуб злится, потому что черти тоже гонят его и велят пробираться задворками, по межам и полонинам, вдалеке от поселений. А ведь Шеля видит змеелюдей издалека и не замечает их большого отличия от обитателей поверхности. Проходя, он машет им рукой, назло чертям, которые ужасно его за это ругают; некоторые змеелюди машут ему в ответ.

Юноша злится вдвойне, когда Амазарак сбегает вниз к какому-нибудь поселку. Хотя черт даже в кошачьем обличье имеет мощную тушу, крадется он бесшумно – шмыг-шмыг, он то здесь, то там, даже не понять, какой тропой он пробежал. Проходит, может, четверть часа, и черт возвращается нагруженный едой: белым хлебом и ароматной красной ветчиной, на шее висит вязка колбасы, а под мышкой бочонок пива. Якубу трудно поверить, что можно съесть столько мяса за один присест; это кажется ему расточительным, почти грехом.

– Ешь, ешь, – говорит Амазарак с полным ртом. – Хочешь быть паном – ешь как пан.

– Тебе придется пожирать другую жизнь, – кивает Азарадель. – Есть других существ – значит иметь над ними власть. Это часть панского существования. Поэтому пан может есть мясо, когда захочет, а хам – нет.

Поэтому Якуб ест и пьет, и он больше не чувствует вины за это. Наконец Амазарак достает еще из-под пазухи песочный пирог с красными и кислыми ягодами, как брусника. Самые белые халы, испеченные Ханой, не были такими вкусными. Хана…

– Не оглядывайся, – сердито шипит хромой лис. – За тобой нет ничего, слышишь, ничего, только хамство. У тебя глаза спереди, а не на заднице, чтобы ты смотрел вперед, а не на то, что миновало.

– Я хочу спуститься в деревню, – объявляет Якуб, когда живот уже набит.

– Это опасно, – заговорили черти одновременно.

– Мне не страшны змеелюди. У меня есть сабля.

– Сабля тебе пригодится для Черепахи, – сказал Амазарак.

– Для Черепахи?

– Что ты думаешь, Куба? Что сердце Змеиного Короля просто так валяется, и каждый может его взять? Ох, дурак.

– Ну-ну, Амазарак, не сердись. Мало кто из живущих под единственным солнцем разбирается в делах подземного мира. – Азарадель в лисьем обличье разливает пиво по глиняным кружкам. Пиво великолепно пенится и пахнет немного медом и немного хлебом. – Один из законов подземелий гласит, что у каждого сокровища должен быть свой хранитель. Иначе бы клад ничего не стоил. Чем он ценнее, тем мощнее его хранитель. Змеиное сердце сторожит Черепаха. Что это за существо, судить трудно. Одни говорят, что она похожа на большого червя, который грызет землю, словно яблоко, а питается всем тем, что находит в этой земле. Другие утверждают, что у нее броня, против которой бессильно любое оружие, и что в этой броне есть отверстия, в которых Черепаха прячет лапы, хвост и голову. Но есть и такие, что говорят, будто нет тела у этого чудища и вовсе – якобы оно подобно туману, и его невозможно ранить. Вероятно, что каждому Черепаха видится по-своему, но ясно одно: она очень страшна.

– Страшна, ой, страшна, аж страх берет, – кивает слепой кот.

Каждое слово Азараделя сеет в Якубе сомнение, и не в первый раз Шеля чувствует себя обманутым змеями. Так вот какова их пресловутая благодарность! Обещать сердце Короля и исполнить желание лишь при условии одолеть охраняющего его монстра, страшного, как сам страх, с непробиваемым панцирем и неуловимого, как туман. Ничего себе благодарность!

– Но ты не бойся, мы будем рядом, – уверяет Азарадель.

– В полушаге, – добавил Амазарак.

– Доверься нам. Мы могущественные маги.

– Маги? – удивляется Якуб.

– Ну. Нас было когда-то пятеро. – Азарадель сжимает кружку с пивом в черных лисьих лапах и прислоняется к придорожному камню, погружаясь в воспоминания. – Давным-давно, так давно, что человеческая память о тех временах стерлась и размылась, мы жили в счастливых заморских землях. Затем мы прибыли в эти земли, потому что здесь творилось много зла, которое нужно было исправить.

– К тому же здесь было намного интереснее, – добавляет Амазарак.

– Да, и это тоже. Величайший из нас был великим магистром колдовства, и его знания были глубже, чем небо и море вместе взятые. Он был как пан,