Твари проходили за его спиной. Их тени плясали на стене, огромные и пятнистые; тяжелые шаги и голоса, журчащие на нечеловеческом языке, раздавались во мраке. Якуб смотрел на тени, скованный страхом, как мышь под взглядом гадюки, и боялся закрыть глаза.

И когда бледно-зеленое сияние падало на мертвых, те, у кого еще было хоть немного плоти, поднимались на локти и обращали взор прямо на шествие таинственных существ. Те же, у кого глаза сгнили или были съедены червями, высоко поднимали головы и обнюхивали, как собаки, потому что нюх старше зрения.

– Пора, – говорили одни.

– Нет, еще не пора, – отвечали вторые. – Продолжаем дальше мертветь.

Шествие за спиной Якуба подходило к концу, зеленый свет рассеивался, голоса не стихали, и повсюду слышался лишь однообразный шелест. Один из мертвецов поднялся из катафалка, огляделся по сторонам и впился высохшими глазницами в Якуба.

– Ты нам расскажешь, – прорычал он и приблизился к юноше медленным шагом, словно от долгого лежания у него затекли конечности.

Он стоял близко, очень близко, на расстоянии вытянутой руки. Вздутый живот лопнул от пупка вниз, из раны сочились темные трупные соки и выглядывала усатая морда рака, а каждый шаг умершего сопровождало тихое пердение. Под шеей у него раскачивался зоб, и по этому зобу и по раку в животе Шеля узнал мертвеца.

– Скажи, Куба, нам пора вставать?

И тут парень взвизгнул, а потом заверещал так, что в ушах задребезжало. Со всех ног он помчался туда, откуда пришел. Под ногами хрустели кости, и казалось, что мертвые руки хватают его за икры. Краем глаза Якуб увидел последнюю фигуру в светящейся процессии, странную и змееподобную. Но Шеля летел сломя голову, куда глаза глядят. Лишь бы подальше от трупа Старого Мышки.

Он спотыкался на каждом шагу в извилистых, погруженных во мрак коридорах. Правой рукой он держался за стену, некоторые боковые ответвления пропускал, а в другие вбегал, выбирая наугад. Его гнал вперед панический страх, что мертвые следуют за ним. В ушах бешено стучала кровь.

Тоннель, по которому Якуб бежал уже давно, пах землей и глиной, а затянутые паутиной стены осыпались под пальцами. Прошло какое-то время, и во мраке стали различимы очертания свисающих с потолка корней. Шеля подумал, что зрение привыкает к темноте, но под землю не смог бы попасть даже самый слабый, рассеянный свет. Через мгновение он понял, что это корни светятся и наполняют подземелья сероватым сиянием.

Якуб сделал паузу, чтобы успокоить дыхание. Он настороженно навострил уши, как кролик, но ни малейший звук не выдавал погони и преследования. Издалека доносилось только журчание текущей воды. Шеля двинулся в ту сторону, но в этих запутанных коридорах ему не скоро удалось найти подземный поток. Вода была черной и ледяной и несла с собой песчинки. Якуб двинулся вдоль русла, надеясь, что поток выведет его наружу. Он уже почти отказался от надежды найти Славу в этом лабиринте.

Ручей струился по круто уходящему вниз коридору, шириной каких-то три шага. Якуб продвигался медленно, хватаясь за свисающие сверху светящиеся корни, потому что вода заполняла почти все дно и возле стен мало оставалось места, чтобы уверенно поставить ногу. Шаг за шагом, шаг за шагом – шум ручья усиливался, пока, наконец, не перешел в грохот. Якуб дошел до водопада.

Поток не выводил наружу. Он падал в глубокое озеро на дне просторной пещеры. Противоположный берег тонул в черноте, а стены поросли светящимся мхом и разноцветным лишайником. Из этих зарослей торчали споры, а может, плодовые тела, похожие на большие маковые коробочки. Самые зрелые из них то и дело отрывались от тонких ножек и поднимались в воздух легко, как семена одуванчика.

Шеля осторожно спустился по естественным ступеням – корням. Мох на дне грота был выше колен и пах свежим весенним лесом. Бархатные плошки лишайника при легком прикосновении испускали пыльцу, похожую на ту, что покрывает крылья бабочек. Якуб бродил, широко раскрыв рот, в сероватом, словно осеннем сиянии, и ловил летящие шарики. Кожура плодов легко отслаивалась, обнажая сочную, липкую мякоть. Юноша помнил, что ничего не следует есть в волшебной стране, но он был так голоден, что долго не раздумывал. Плоды имели вкус залежалых яблок, а от сока слипались пальцы.

Внезапно налетел ветер, неся с собой запах хлеба и жарких полей в зените лета. Якуба охватила сонливость, и не было сил даже задуматься, откуда этот ветер под землей. Он удобно устроился в нише на уступе и закрыл глаза.

Хотя Шеля очень устал, ему не удалось погрузиться в глубокий сон, он только задремал, как заяц на меже. А может, он и спал, но ему снилось, что он не спит. Якубу померещилось, будто кто-то пришел за ним в таинственную пещеру и теперь смотрит на него. Он вскочил и огляделся. На вершине водопада, там, откуда он пришел, шевельнулось нечто большое и корявое. Это могла быть игра теней в рассеянном свете, но Якуб знал, что нет.

Не раздумывая, он скрылся в глубине пещеры.

Склон уходил вниз, и вскоре юноша увидел перед собой лес. Между деревьями легче укрыться, подумал он. Впрочем, Слава научила его хорошо понимать лес.

Деревья имели рыжую, чешуйчатую кору и густые кроны из темно-зеленых иголок, но так обросли плесенью, что Якуб только по смолистому запаху узнал в них сосны. Росли они густо, но в подземном лесу царил тот же едва брезжущий свет, что и в остальной части грота – растительный покров здесь был покрыт таким же светящимся мхом. Якуб пробирался между соснами и терял свой след в многочисленных ручейках, протекавших по мелким оврагам.

В какой-то момент он остановился и навострил уши. Единственными звуками оставались скрип сосен и ленивое журчание ручьев. А в остальном – тишина. Тишина глубже той, что царит в зимнем лесу. Ни рева зверей, ни отдаленного треска. Двинувшись с места, Шеля даже не услышал собственных шагов, их заглушал толстый ковер лесного покрова. Казалось, что в этом месте по-настоящему существуют только деревья и мох.

Сосны вокруг опять зашумели, раскачиваясь от ветра, пахнущего хлебом. Они шумели еще долго, а потом ветер стих, и лес вернулся к своей кажущейся безжизненности. В благоухающем воздухе было что-то хорошее и светлое, что-то, призывавшее Якуба к себе.

Но не успел юноша сделать и полусотни шагов, как между соснами мелькнула темная рогатая фигура. Шеля бросился сломя голову бежать, но знал, что тень догоняет его. Она появлялась то слева, то справа, Якуб уже