Бергер застрял в воскресных пробках уже в районе Норртуль. Пока он чертыхался, зазвонил телефон. Бергер ответил, не глядя на дисплей:

— Молли? Ты где?

— Это Рита, — ответили в телефоне. — Рита Олен. Время идет, я очень волнуюсь. Как продвигается расследование? Где вы?

— В жуткой пробке у Норртуля, — завопил Бергер.

Потом взял себя в руки и спросил:

— Почему вы звоните?

— Я должна знать обстановку, — ответила Рита Олен. — Это ведь я инициировала поиски, мне надо быть в курсе того, что происходит. Через час с небольшим моя Надя погибнет. Где Молли?

— Ближе, чем я, — сказал Бергер. — Мы ищем один хутор в Бергслагене. Молли должна успеть до времени В. Но…

— Ой, — воскликнула Рита Олен. — Тогда не буду мешать. Но очень вас прошу, сообщите мне, как только что-нибудь узнаете. Удачи.

И она отключилась.

Стоя в пробке, Бергер размышлял. Несколько секунд он смотрел на дисплей, где все еще светилось имя «Рита Олен». Потом нахмурился и попытался переключиться с режима погони на режим логического мышления. Это было нелегко.

Бергер закрыл глаза. Рита Олен. Тайминг.

В голове крутилась вся цепочка: Ди-Рита-Надя-Иван-Юлия-Отилия. Бергер старался увидеть цельную картину.

Он вернулся к своему первому контакту с Ритой Олен по поводу Нади. Ее лицо крупным планом на экране компьютера. Очки на кончике носа. Тогда казалось, что она утратила надежду навсегда. А потом заметила Молли Блум, и отчаяние в глазах Риты сменилось надеждой. Ее лицо просияло.

Что это значит? Что она ждала Молли? Что им нужна Молли Блум? Только непонятно, кому «им».

Вот черт!

Рита Олен только что звонила. Он сказал ей слишком много.

Бергер набрал номер Блум. Без ответа.

А он застрял в пробке.

37

19 минут назад

Молли Блум ехала по дороге 66. Она ехала быстро. Голова была пуста. И в то же время ощущалась удивительная легкость, странное головокружение. Так бывает, когда очищаешься от яда.

Небольшой указатель, отворот на Бастмуру. Блум съехала с трассы и покатила дальше по маленьким дорогам.

Бастмуру даже деревней нельзя было назвать. Несколько домов, лениво отдыхающих под мягкими лучами августовского солнца. Вокруг паслись коровы и исландские лошадки. Блум как будто заглянула в подлинный мир. Где люди живут настоящей жизнью.

Миновав Бастмуру, Молли направилась дальше по навигатору, в глубину лесов Бергслагена.

До самого хутора автомобильная дорога не доходила. Блум остановилась там, где закончилась дорога, и, запомнив направление, пошла по тропинке через лес. Она увидела огромный муравейник у дерева, увидела, как муравьи переходят через тропинку, тысячи насекомых в целеустремленном движении. Как клеточки единого мозга.

Лес поредел, солнечный свет стал ярче. Показалось нечто похожее на заброшенный сад, с давно погибшими и заросшими посадками, какие-то кривые, полусгнившие деревянные постройки, наполовину покрытые высокой пожелтевшей травой. Блум походила вокруг, у самого края рощицы, попыталась найти оптимальное для обзора место. Наконец увидела фасад здания. Традиционная красная краска наполовину облупилась. На наличниках — лишь фрагменты белого.

Молли окинула взглядом террасу. Заметила несколько сгнивших, раздавленных досок. Белый цвет почти полностью заменен ярко-зелеными лишайниками, образующими причудливые узоры. Еще чуть-чуть, и участок Ивана Гранстрёма превратится в самые настоящие руины.

Блум нашла камень, на котором можно сидеть, чтобы тебя не заметили, и откуда между тяжелыми еловыми ветвями просматривается терраса дома. Нащупала кобуру с пистолетом на груди под курткой.

Как же так получилось? Как Надино исчезновение связано с ее собственным вытесненным из памяти прошлым?

Блум взглянула на часы. Без пяти минут.

Мозг отключен, все то же легкое головокружение.

Без четырех минут.

Мозг словно расширяется, распухает. Головокружение нарастает. Молли как будто полностью открывается вселенной. Где-то на задворках вытесненного прошлого маячит ее пенсионная страховка. Неужели какой-то злодей на нее покушается?

Блум засунула телефон в карман. Несколько секунд посидела неподвижно. Спасти Надю или обезопасить себя? Ведь вполне возможно, это ловушка. Не лучше ли просто уйти?

Она выхватила пистолет из кобуры и побежала.

Взлетела на прогнившую террасу, осмотрела замок, обнаружила, что дверь не заперта. Прижавшись к стене, с пистолетом наизготовку, распахнула дверь, вошла, быстро ощупала пистолетом темноту. Внутри царил полный мрак, поразительный контраст с освещенной солнцем террасой.

Блум разглядела плотные шторы на всех окнах, в щели с трудом пробивался солнечный свет.

Воздух был на удивление неподвижен. Клочья пыли двигались медленно-медленно.

Без трех минут

На кухне горы немытой посуды. Запах довольно затхлый, но для трупа недостаточный, по крайней мере, на этом этаже. Гостиная с камином и парой засиженных кресел. Дальше спальня.

Она остановилась. Прислушалась. Полная тишина, лишь отдаленное пение дрозда. Как зов в другой, лучший мир.

В спальне стоял комод. На нем лежал мобильный телефон без сим-карты, рядом стеклянная банка, полная сим-карт, свернутая черная шапка, бордовая кепка. Блум наощупь развернула шапку, поняла, что это балаклава.

Краем глаза уловила движение позади себя. Быстро обернулась, держа палец на курке.

Увидела саму себя.

На противоположной стене висело зеркало в пол.

Пистолет в зеркале заметно дрожал.

Без двух минут.

Глубокий вдох. Блум вернулась к комоду. В ящике лежал блокнот с картинкой сверху. Скачущий по радуге единорог.

My Little Pony.

Блум вышла из комнаты с пистолетом наизготовку и неприятной дрожью в руках.

Проходя мимо камина, ощупала кирпичную кладку. Ничего. Наклонилась, попыталась рассмотреть пепел. Ничего.

Распрямившись, она осмотрела гостиную. Тяжелые бархатные шторы. Никаких книжных полок. Грубая анонимная пустота. В углу у окна — журнальный столик. На нем — ваза в форме шара, похожая на аквариум, наполовину наполненная черным песком. Блум запустила руку поглубже и просеяла песок между пальцами. Над вазой поднялся слабый черный мерцающий дымок, а потом медленно опустился.

В ящике под столиком лежал фотоаппарат, старая цифровая камера. Блум оставила ящик открытым.

В гостиной оказалась еще одна дверь, закрытая. Все инстинкты подсказывали Блум, что эта дверь вела в подвал.

Вот он, подвал.

Тот самый.