— Нам? — не поняла Веро и глупо переспросила: — Почему это нам?

— Сестренка, — похлопал он ее по плечу, — ты же мой капитал. Я должен правильно тобой распорядиться…

— А что? — поддержал вдруг Томми. — Это хороший план! Ты выйдешь замуж за Чиваса, а ночью, когда он уснет, выкрадешь у него «Талант», и мы все вернемся домой.

— Ночью?! — закричала Веро и вскочила со стула. — А как…

Тут у нее голос сорвался, и остальное она уже хрипела на последнем дыхании:

— …а как я его усыпить должна?! Сказками? Как Шахерезада? Пошли вон из моей комнаты! Ночью! Идите… идите и думайте! Если у вас мозги есть!!!

И выгнав всех, Веро вдруг вспомнила, что Максимильян у нее спать собирался. Схватив на пороге брата, она затащила его обратно. Буржуй следом в комнату прошмыгнул.

— Слушай, а о чем ты там с Чивасом шептался? Вас не разнять было, как подружек. И вообще, мне непонятно, как ты со всеми за столом оказался?

Максимильян торжественно взял Веро за руку, усадил на стул и сел напротив.

— Веро, — сказал он, — у тебя ноги мерзнут?

— Что? Ноги? Да не то слово! Я их уже почти не чувствую. А при чем здесь ноги?

— А при том, что у Чиваса тоже ноги мерзнут. И у всего двора мерзнут. Здесь по всему дворцу щели в стенах и отсырело все давно. Я ему предложил башмаки из овечьей шерсти поставлять, и мы обо всем договорились. Он весь двор обяжет купить нашу обувь, а прибыль мы на четверых поделим. У меня в деле еще Лошадник, он за шерсть отвечает, и Алессандра — она по красоте главная. Я уже Сороку послал, она туда-сюда слетала — со всеми договорилась. Завтра первую партию завезут.

— Максимильян, — в непонимании уставилась Веро, — а ты что, сюда надолго приехал?

Спать завалились через час, когда у Максимильяна силы закончились бизнес-план считать.

Веро к нему несколько раз подходила, спрашивала: а ей-то что завтра на свадьбе делать? Максимильян, уткнувшись в записи, рассеянно отвечал, что да… будет думать… Но как-то ненадежно отвечал.

А Буржуй все это время сидел в сторонке, терпеливо молчал, старался не раздражать Веро. Был милым, искал ее взгляда. Недвусмысленно смотрел на кровать. Веро тогда рукой махнула — вместе даже теплее было…

Знала бы она, чем это все закончится.

В четыре часа ночи разве только стены не падали от их храпа. Веро четыре раза взывала к совести: сначала трясла Максимильяна за плечо, потом, упершись в него как в точку опоры, пыталась спихнуть ногами с кровати Буржуя. Все было напрасно: оба спали и храпели, словно издевались. Перевернув на кровати все подушки, вымотав себе душу, Веро вытащила из-под обоих одеяло, завернулась и пошла проситься спать к Принчипессе. Но, приблизившись к двери, настороженно остановилась: среди полной тишины она почувствовала, как за дверью кто-то крадется. Веро припала ухом к двери. О, она хорошо знала такой шаг — в нем было коварство, смекалка и расчет. Так всегда утром дома Максимильян крался, чтобы ванную первым занять…

Веро приоткрыла тихонько дверь и замерла…

Эти последние дни, конечно, на всех по-разному сказались…

Но ведь немного контролировать себя надо!

В одной руке у Томми был парик, в другой — ботинки. Платье с обоих плеч фривольно приспущено, лиф перекошен. Рукава, словно бабочки, прибитые суровой мужской ладонью, отлетели куда-то навсегда. Веро, конечно, подумала бы, что его пытали, если бы не задумчивый взгляд и блуждающая на губах улыбка…

Это в четыре-то часа утра!

Веро посильнее закуталась в одеяло, выскользнула из комнаты и бесшумно догнала его в коридоре.

— Стой кто идет! — пошутила она, подкравшись из-за спины.

Томми вздрогнул и выронил ботинки. Те глухим ударом отозвались где-то под сводами дворца.

— Ты с ума сошла? — зашипел он.

— Ты где был? — сразу перебила Веро.

И хотя было видно, что Томми не сильно желает отвечать, но у Веро был такой вид, что ни одна сила мира ее не остановит, пока она из него правды не выбьет, и Томми нехотя пожал плечами.

— Я у Алисы был, — сказал он и тут же добавил с достоинством: — Чай пил.

Веро еще с минуту на него взирала, потом поднялась на цыпочки и принюхалась.

— Ну, то, что пил, это я, допустим, верю.

— Веро!!!

— Томми!!! Какой чай в четыре часа утра?!

— Я не просто чай пил, — Томми загадочно огляделся. — Я, думаю, что знаю, где «Талант» искать.

Но Веро даже не сразу поняла, про какой он «Талант» говорит. У нее не было сил. У нее все силы ушли на то, чтобы она стояла босиком, в одеяле, посреди коридора и делала вид, как ей безразлично, что Томми всю ночь с Алисой чай пил.

Это только Томми, по душе своей светлой, думал, что Веро его слушает внимательно.

— В общем, чтобы ты поняла, чай потом был. Сначала мы с Алисой филина из охотничьего домика украли, он тут рядом с дворцом пять минут идти… Ну, хватит, Веро! Говорю тебе, я в рот ни капли не брал! Это Чивас вчера на охоте филина поймал и приказал его себе на забаву ручной птицей сделать. А филины в неволе не живут. Поэтому Алиса решила его выкрасть, чтобы на свободу выпустить.

Тут Веро стала медленно понимать, в чем все дело. Она вспомнила оленя под капельницей и хозяйку заповедника, которая клялась, что в жизни не скажет, кто ей помогал животное в телегу затаскивать.

«Бедный Чивас, — поразилась она невольно, — одни вредители вокруг…»

— Филина заперли в клетку, — продолжал рассказывать Томми, — а ключа Алиса не нашла, так что пришлось нам клетку с птицей из охотничьего дома в ее комнату перетаскивать. Ну, чтобы там замок спилить. Слушай, Веро, у тебя случайно пилы нет?

Веро, не отводя взгляда от Томми, красноречиво похлопала себя по одеялу.

— Сейчас поищу…

Ее в данный момент ни одно животное в мире не волновало. Только одно сейчас имело значение.

— Я не понимаю, когда же вы с Алисой такими друзьями успели стать, что ты теперь воровством промышляешь?!

Томми замялся.

— Вчера… После ужина. Так… Разговорились случайно. Веро, ты про другое слушай. К комнате Алисы примыкает небольшая оранжерея, мы как раз туда клетку с филином спрятали. Раньше это была часть сада, но вскоре после исчезновения Короля дворец стали перестраивать и эту часть сада застеклили. Цветы там не разводили, и оранжерея много лет стояла бесхозной. Алиса сама только несколько дней назад в эту комнату переехала, потому что