заняты предстоящим разговором, а также я размышляла, что именно сейчас происходит с Иннис, не причиняют ли ей вред, поэтому присутствия каэра даже и не замечала, была задумчива. Но когда экипаж остановился напротив ступеней, ведущих в резиденцию Стефана Риндешельда, второго принца Ренса и герцога Редландского, отвлеклась.

Бринмор вышел первым, затем я, и машинально приняла руку лакея… а нет, руку мне подал сам каэр почему-то. Но и на этом я внимания не заострила. Проверив, как там мой чепчик на голове поживает, я окинула взглядом резиденцию – длинный трехэтажный особняк из серого камня – и направилась с графом к входу.

Ступеней было достаточно, но Бринмор преодолел их совсем без труда, а вот мое дыхание слегка участилось. Когда стражи открыли перед нами двери, и мы вошли в нарядный, весь увешанный шпалерами со сценами охоты холл, Бринмор спросил:

— Неужели вам страшно?

— Я просто запыхалась немного, Ваше Сиятельство.

Некий служащий, одетый в красное и золотое, с подозрительно гладкими волосами до плеч, подошел к нам, поклонился графу и, узнав, какова цель визита, сообщил, что каэр Фэйднесс изволит отдыхать у себя.

— Побеспокойте виконта, у нас чрезвычайно важное дело. Мы подождем его в гостиной, — ответил Бринмор.

К нам подошли еще двое слуг, но выглядящих уже неприметно, и забрали наши плащи. Граф молча оглядел мое канареечно-желтое, выделяющееся на фоне окружающей нас дорогой мрачности платье, и последовал к еще одной лестнице. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним, и у самого подножия лестницы чуть не произошло столкновение: граф вдруг остановился и повернулся ко мне; я едва не врезалась в него и воззрилась с немым вопросом: «Ты что, черт?»

«Черт» подал мне руку, и сделал это так легко и естественно, что я даже не успела обмозговать это странное происшествие, и так и пошла с ним по лестнице. Наверху нас встретил коридор, тоже украшенный полотнами; пройдя по нему, мы зашли в гостиную, которая пустовала в это время. Хотя нет – нечто пестрое на диване зашевелилось, и я разглядела атрийскую кошку. Внимательно поглядев на нас, кошка спрыгнула с дивана, потянулась – о, какая грация! – и стала к нам приближаться. А потом и вовсе пригнулась, словно на цель идет…

Прозвучала команда на другом языке, кошка остановилась, и мою руку сжала рука графа – все произошло одновременно.

Я сглотнула, глядя на, несомненно, вышколенное и умное животное, остановившееся в опасной от меня близости. Но все равно это животное, тем более кошачьего племени, а кошки, они такие – захотят, и когти пустят!

— Не бойтесь, они всегда следуют командам, — успокоил Бринмор и отправил пятнистую погулять, озвучив еще одну команду.

Кошка, не торопясь, покинула нас, но двери в гостиную так и остались открытыми, так что в любой момент она может вернуться и продолжить меня стращать.

— Садитесь, — сказал мне Бринмор так, словно это была еще одна команда, и выпустил мою руку из своей. — Скоро придет ваш каэр.

— Он не мой, — пробурчала я, отойдя от графа и сев на самый краешек низкого дивана.

Что-то творилось, но что, я не понимала, или же просто растерялась, оказавшись в совсем чужой и незнакомой среде. А может, виной всему Бринмор. То ли он интроверт, которому неуютно с малознакомыми людьми, и потому он так сдержан, закрыт и источает холод, то ли его, знатного такого, бесит, что приходится возиться со мной… но зачем, если я его бешу, везти меня в своем экипаже в особняк и руку подавать, словно я каэрина?

Мучительные минуты ожидания потратили достаточно моих нервов, и наконец-то пришел Фэйднесс. Как и всегда, был он роскошный-потрясающий с этой своей статью древнего викинга и гривой волос, и заметно мятая рубашка навыпуск с длинными широкими рукавами сидела на нем прекрасно, словно так и задумано…

Но он был пьян. Двигался, как пьяный, пах, как пьяный.

— Что за дело, демоны тебя дери? — прорычал он. — Мне пришлось оставить Алисию, а она та еще недотрога. Умеешь ты испортить момент…

— Твоего внимания желает еще одна дама, — ответил Бринмор, и только тогда Фэйднесс заметил меня, скромно сидящую на диване.

Слегка опухшее лицо каэра вытянулось, а глаза распахнулись.

— О боги, каэрина, простите, я не знал, что вы здесь… Вы… — он помедлил, рассматривая меня, и как-то сразу весь оконфуженно сжался словно бы, потому что меня не узнал.

И если в прошлый раз перемена действительно была значительная, а преображение прямо-таки волшебным, то теперь так не скажешь: я примерно того же размера, что и зимой. Я та же.

— Астрид Лорье из Тулаха, — напомнил ему Бринмор. — Та разведенная женщина, о которой тебе велено было позаботиться.

— Астрид! — преувеличенно радушно и до противного искусственно воскликнул он. — Как же, помню! Что привело тебя сюда?

— Могу я переговорить с вами наедине, Ваша Милость? — попросила я.

Фэйднесс глянул на Бринмора, и последний оставил нас.

Итак, мне повезло добиться аудиенции. Вздохнув, я заговорила о деле.

***

Я хотела встречи с Фэйднессом, потому что четко знала, что буду говорить и как буду себя вести. Мне казалось, что я стала о-го-го какая привлекательная, и он непременно растает, а еще и важным себя почувствует, помогая мне.

Но все пошло не так. Каэр уже был отвлечен другой женщиной, и ему, медленно трезвеющему, явно было не до того, чтобы разбираться с задержанием «ведьмы». Выслушав меня, он проговорил:

— В дела храмовников лучше не вмешиваться. Они свои догматы вертят, как хотят, умудряясь портить жизнь даже королевской семье. Только кронпринц с ними общий язык находит. И немудрено – тот же змей, — добавил мужчина с усмешкой.

— Но это храмовники Редландии, они помельче, чем столичные жрецы.

— И все же храмовники. Тронешь – развоняются на все королевство. — Фэйднесс улыбнулся подбадривающе: — Ничего ужасного они с твоей подругой не сделают. Так, попугают, подержат у себя, записи сделают, отчеты пришлют в столицу, что у них все под контролем, и домой отпустят. Нынче они не свирепствуют, прошло то время.

Пора применять тяжелую артиллерию.

— Каэр Фэйднесс… Ваша Милость, — произнесла я, понизив голос и сделав его бархатным и обволакивающим, и немного склонилась к мужчине. — Моя подруга – женщина яркая, очень привлекательная. Аскеты-жрецы обязательно отомстят ей за красоту, за желания, которые она пробуждает в них… Понимаете?

Он