— Похлебка из капусты у них хорошая, я метнусь к хозяйке и скажу, чтоб тебе миску налили, — с готовностью произнес Рис.

Похлебки мне не хотелось, я бы предпочла заказать пару мясных блюд, а также сладкого (ничего страшного, сегодня можно), но решила не смущать друга. Он-то, вероятно, лишь похлебку и может себе позволить в городском трактире, а если угощу чем-то вкусным и дорогим – обидится. Мужчина же. Поэтому похлебкой я и обошлась, а потом мы разошлись по своим комнатам.

Бринмор сказал, чтобы я не совалась в храм – за мной пошлют, если будет нужно. Так что на следующий день нам с Рисом можно было никуда не торопиться. Выспавшись, мы спустились поздним утром на первый этаж трактира и взяли самую дешевую кашу, овсяную на воде. Опять же, я могла купить завтрак повкуснее нам обоим, но знала, что так поставлю Риса в неудобное положение.

Попить мы взяли сидра, потом еще и пирожки – снова с капустой. И, пока разделывались с пирожками, я расспросила друга, как он познакомился с Иннис. Рис рассказал, как увидел ее на ярмарке и влюбился раз и навсегда; как долго шел за ней, точно баран, и как потом набрался смелости заговорить.

— Почему боялся поговорить с ней? — поинтересовалась я.

— Так она же такая, — Рис взмахнул руками, — не как обычные женщины.

Любящий мужчина о своей любимой может говорить часами, вот и Рис долго, хоть и не слишком поэтично, расписывал, какая Иннис неземная. Да, Иннис отличается от деревенских женщин, и я тоже сразу это отметила. Она не обучена грамоте и кроме ренского языков не знает, но тактична, сдержанна, уважает чужие секреты и чужую жизнь вообще. Это не свойственно тем же тулахчанкам – им бы везде нос сунуть.

Родилась и выросла Иннис во владениях «Лесного каэра», графа Тавеншельда. Родителей не знала – умерли рано, и воспитывалась в доме дальней родственницы-повитухи, уважаемой матроны. У нее и научилась тонкостям и, главное, держать язык за зубами, когда дело касается людей зажиточных и каэров. И все равно нажила проблем, когда спасла сына Тавеншельда… Новой информации о том инциденте я от Риса не получила; видимо, и ему Иннис рассказала мало. После порки родичи отказались принять ее, опозоренную, у себя, вот она и уехала подальше. И, обжившись на новом месте, Риса встретила. Свадьбу они сыграли быстро и с тех пор были счастливы.

Обсуждая Иннис и тех, кто мог натравить на нее храмовых псов, мы засиделись на первом этаже. Бесконечно хлопала входная дверь – постояльцы то входили, то выходили. Краем глаза я зацепилась за одного из них, черноволосого, среднего роста. Он повернулся так, что я смогла разглядеть его лицо.

Тейг! Тейг Васс!

Я резко отвернулась, хотя вряд ли он узнает меня сейчас.

— Что? — озадачился Рис и тоже стал оглядываться. — Кого увидела?

— Показалось, знакомый, — отмахнулась я.

Тейг говорил с хозяйкой трактира у стойки; вероятно, комнату взял. Поговорив еще немного, он направился на второй этаж, и даже отсюда я услышала, как заскрипела под ним лестница.

Не хотелось бы с ним встречаться. Да и что он делает здесь, ведь должен патрулировать побережье? Трактир менять не вариант – остальные поблизости еще страшнее, да и Рис вопросы задавать начнет, а узнав, что это тот самый Тейг, может ему и врезать, а проблемы нам ни к чему.

Ладно! Бывший муженек меня не узнает, даже если посмотрит в упор: я уже не то болезненное, толстое создание с лоснящейся кожей и жирными волосами. Кста-а-ати… Я нахмурилась, вспомнив, в каком плачевном состоянии мне досталось нынешнее тело.

— Нет, ты увидела кого-то, — настоял Рис. — Кого, Астрид?

— Скажи, когда ты увидел меня в первый раз, что подумал? Только честно, не щади.

Друг замялся, но выдавил:

— Ну… крупновата ты была…

— Рис!

— Серая была, раздутая, хромала, потела.

Я снова окунулась в размышления. Быстро забылось, как тяжело мне было поначалу двигаться в новом неповоротливом теле, как резало живот, как пахло изо рта. Я списывала все на последствия самоубийства Астрид, но волосы у нее клоками лезли и до этого, кожа шелушилась и тускнела, рвалась, уродуя тело красными стриями, ногти истончались, как бумага, вес рос как на дрожжах. И как бы Астрид ни любила своего мужа, каждая брачная ночь была для нее пыткой. Ей нравились его редкие поцелуи, объятия, но сам акт… Было сухо и оттого больно.

Первое время в Редландии я и сама о мужчинах и думать не могла. Но уже зимой при виде Фэйднесса мое тело реагировало отнюдь не как пересохший источник, напротив… Уверена, с гормонами у меня сейчас все в порядке: цикл как часы, с ногтями порядок, растяжки поблекли, кожа чистая, матовая – красота, а не кожа! И после недавнего гриппа даже не чувствую слабости.

— Но сейчас ты вон какая красивая, — добавил уважительно Рис.

— Меня вылечила твоя умница-жена, — протянула я, вспоминая слова Иннис о том, что меня, вероятно, долго травили.

Тейгу не нужна была Астрид, только ее деньги и усадьба. Однако его самого постоянно не было дома, он не имел возможности мне что-то подмешивать. Свекор – тоже вряд ли. Свекровь… Пегги Васс могла бы, но я помню, как она была испугана, когда я очнулась. Да и слишком уж Вассы зависят от людского мнения; они побоялись бы молвы, а она пошла бы, если бы я не заняла тело Астрид и та бы умерла для этого мира.

Так кто мог травить Астрид? И имеет ли это значение сейчас?

Глава 17

Тем же вечером, когда я увидела Тейга, некий лакей постучал в мою дверь и сообщил, что его каэр, граф Бринмор, ожидает меня в экипаже. Я растерялась: визит оказался и поздним (уже стемнело!), и ранним – я никак не ожидала, что за мной приедут так быстро, ведь и трех дней не прошло, а разбирательства в условиях этого мира длятся долго.

Куда-то делся чепчик; плюнув, я спешно расчесалась, накинула плащ, а на голову опустила капюшон – сойдет для приличий и так. Постучалась к Рису, сказала, что меня ждет граф.

— Мне с тобой? — разволновался мужчина.

— Не стоит, лучше я одна.

Рис не стал навязываться; я спустилась вместе с лакеем Бринмора на первый этаж, в общий зал