— Да и тебя не сразу узнаешь…

— Немного похудела, — все тем же небрежным, даже скучающим голосом ответила я. — Как поживаешь? Как твои родители? Надеюсь, в добром здравии?

— Это еще кто? — Тейг посмотрел на Риса.

— Сам кто? — вскинул подбородок Рис и набычился.

— Ты говоришь с рэндом, — процедил Тейг и снова на меня глянул. — Научи своего слугу манерам.

— Да что ты, какие манеры. Мы люди простые, не обучены, — проговорила я и смахнула несуществующую пылинку с рукава.

Одета я была неприметно, волосы мои свободно трепал ветер, но, черт возьми, я знала, что выгляжу даже лучше, чем в юности. И Тейг это видел. Ну, что теперь скажешь. рэнд Васс? Или ничего не скажешь, молчать будешь?

— Это кто, Астрид? — спросил Рис.

— Да так, человек из прошлого, — протянула я. — Передавай мои лучшие пожелания твоему здравомыслящему батюшке, — сказала я Тейгу. — Мне же пора. Дела-дела.

— Стой, — рыкнул он. — О родителях спрашиваешь? Плохо у них, денег нет совсем.

— Так ты заработай, обеспечь им сытую старость. Выполни сыновий долг.

— Я-то заработаю, не переживай, — прошипел он, продолжая буравить меня взглядом черным и злобным. — Хотя и сослали меня по твоим жалобам подальше, в самую островную хмарь…

— Так это он? — нахмурился Рис. — Муж твой первый?

— Первый? — зацепился Тейг, а потом, отойдя и оглядев Риса, фыркнул: — Так вот оно что, тебя уже пристроили! Ну и ну, какой муженек тебе достался! Поздравляю, Астрид! Ты уж не серчай, что я его за слугу принял. Неказист уж очень.

— А я прислушалась к твоему совету, Тейг. Каэру – каэрина, селянину – селянка, помнишь? — напомнила я, не дав прямого ответа. — Каждый получит то, чего заслуживает. А вот по внешности судить не надо. Обманчива она.

— Уверенная стала, заважничала? Видать, нажаловалась настоятелю, вот он и взял тебя под крыло, каэрам про меня насвистел… я место из-за тебя потерял, а мои родители – деньги. Тихоня, как же! А гадить умеешь, — плюнул он. — Я такое не спускаю, и ты бы мне ответила, не будь бабой.

— Ты мне ответь, рэнд козлиный, — заявил Рис, сжав руки в кулаки.

Это была большая ошибка.

Тейг Васс не зря был принят в личную стражу принца: у него и кулак железный, и реакция прекрасная, и глаз острый. Крепкий, привыкший к труду Рис, в общем-то, противник в драке достойный, но Тейг разделался с ним на раз-два; я и охнуть не успела, как Рис оказался на земле с расквашенным лицом.

— Хватит! Прекрати! — вскричала я и повисла на Тейге.

На шум из конюшни к нам кинулись двое мужчин, но Тейг и меня скинул с себя, и их раскидал без труда, еще и рявкнул:

— Не лезьте! Или и вас переломаю!

И пнул Риса по ребрам, по лицу… Я звала на помощь, но конюшенные попросту боялись сунуться к Тейгу. Лишь когда из трактира тоже вышли мужчины, Тейг, напоследок пнув Риса, бросил мне:

— А теперь иди жалуйся, сучка… Никто не отнимет у меня права учить чернь, которая не знает своего места.

Я так перепугалась за Риса, что ничего не могла сказать, и губы мои дрожали. Но запомнила, как Тейг Васс, довольный собой, прошел через наконец-то пришедших на помощь мужиков, как через траву, и они его пропустили. Да, он в своем праве. Рэнд – какая-никакая, но знать, а Рис – крестьянин. Но я-то знаю, что избить Тейг хотел меня, и меня бы предпочел увидеть лежащей в грязи под его ногами…

— Это что еще? Чего устроили? — растолкала собравшихся трактирщица. — Э-э, милочка, ты мне тут напоследок наследила! — покачала она головой, заметив меня.

Рис стал подниматься; у него уже заплыл глаз, а из носа текла кровь; обильно текла. Я помогла ему встать, но под его весом и сама согнулась.

Отъезд пришлось отменить – да и не было уже в нем смысла, Тейг и так уже отыгрался. Поэтому мы вернулись в трактир, взяли снова комнату, и я приплатила трактирщице, чтобы к нам никого не пускали, о нас не говорили, и чтобы лекаря поскорее позвали.

Лекарь сказал, что на Рисе все заживет, как на собаке, объяснил, как примочки делать. Лишь уже вечером я вспомнила, что меня, вообще-то, ждал сегодня Фэйднесс. Но желания говорить с ним я не имела совершенно… Благосклонность каэров так ненадежна, а они сами так далеки от народа… И я не хочу гадать, почему со мной возится Бринмор, лавировать с ним в разговоре, разгадывать намеки и прочее…

Что там вякнул Тейг? «Иди жалуйся?»

Я не буду никому жаловаться. Я сама с тобой разберусь, гад! И как можно быстрее!

***

Эмоции – советчик плохой. Сначала я аж кипела, порывалась тут же пойти разыскивать Тейга и что-то с ним сделать. Что – точно не знала, но слепая злость требовала немедленной разборки. Но утро, как известно, вечера мудренее, и на следующий день в моей голове созрел план действий.

Бринмор сказал, что подвижек по делу Иннис не будет до тех пор, пока его доверенный человек не наскребет информации и не доложит ее, поэтому я рассчитывала, что могу потратить «на себя» денек.

— Мне нужно съездить в одно место, — предупредила я Риса, — я вернусь завтра. Если сюда за мной пошлет каэр Бринмор или каэр Фэйднесс, скажи, что я уехала по срочному делу.

Избитый Рис попытался протестовать:

— Одна? — с трудом выговорил он и попытался встать.

— О нет, — сказала я, опустив руку на его плечо, — даже не вздумай меня останавливать. Я все равно уйду, но кто-то из нас должен остаться в городе; в этом трактире нас будут искать в первую очередь, если что-то выяснится об Иннис. Ты должен быть здесь и ждать новостей.

— Но куда ты? Что будешь искать?

— Расскажу потом.

Мужчина даже с заплывшим глазом смог выразить свое отношение к моей затее, и пробурчал обиженно:

— Нельзя так, опасно. А вдруг с тобой что случится?

— Ты считаешь меня настолько беспомощной, Рис?

Он ответил тактично:

— Езжай.

— А ты жди вестей и выздоравливай.

Чтобы собраться, мне не потребовалось много времени; часть денег