Поначалу волчонок сам весело семенил за Машей, явно воспринимая происходящее как игру. Однако вскоре он стал то и дело садиться на землю и скулить. Может быть, устал, а может, тосковал по маме, с которой раньше никогда так надолго не расставался. В любом случае, с такими частыми остановками далеко им было не уйти. Возле оврага Маша взяла волчонка на руки и уже не отпускала. Когда они наконец дошли до грибной поляны, ее плечи болели так, будто их вытягивали стальной лебедкой.

Небо начинало понемногу темнеть, ветер стих и в лесу царила предвечерняя тишина. Маша оглядела поляну: никаких признаков ни грибного вождя, ни брата.

– Вождь! Во-о-ождь! – громко позвала она.

– Да здесь я, чего орешь, – раздался сбоку недовольный голос. – Ну что, принесла молоко?

– Да, вот оно. – Маша торопливо вынула из кармана берестяной стаканчик и протянула грибу. – Я свою часть уговора выполнила, теперь вы выполняйте свою – дайте мне встретиться с братом.

Вождь не спеша открыл стаканчик, понюхал и сделал маленький глоток.

– Ах, хорошо! Сразу лет на пятьсот помолодел. Ты, Маша, молодец, девочка умная и смелая, только уж больно суетливая: «Вынь да положь мне Ваньку…» Так в лесу дела не делаются. Тут не только от меня все зависит. Завтра будет летнее солнцестояние, приходи вечером сюда на опушку, сможешь увидеться с братом.

– Откуда мне знать, что вы меня не обманете? – сказала Маша с отчаянием.

– Ниоткуда, только поверить мне можешь. Да ты не переживай, я свое слово держу. Уговоришь Ваню вернуться – отпущу без звука. – Гриб с любопытством посмотрел на волчонка, будто только что заметил его: – Это что же, тебе волчица своего сынка отдала? Ну, Маша, повезло тебе. Ты его держись, он теперь твоя охота.

– Дедушка-вождь, – сказала Маша, на секунду замявшись, – там в лесу мне показалось, что волчица разговаривала со мной с помощью мыслей…

– Не показалось тебе, так и было.

– Но как же это возможно?

– А говорящий гриб тебя не смущает? – с хитрым прищуром усмехнулся вождь.

– Смущает немного… – стушевалась Маша, – но к вам я уже вроде как привыкла.

– Да ты не переживай, шучу я. Понятно, что для тебя все происходящее похоже на кошмарный сон. Другой на твоем месте вообще бы уже того, кукушкой поехал. Значит, животные говорящие. Как бы тебе это объяснить… – Гриб задумчиво почесал бороду. – Ты фильм «Парень и его пес» смотрела? Хотя чего я спрашиваю, конечно нет. Его и тридцать лет назад почти никто не видел. В общем, при Советах тут был большой зверосовхоз. Поселок местный поэтому так и называется – Красный Зверинец. Только, помимо разведения норок и ондатр на мех, в шестидесятые тут была секретная лаборатория по изучению телепатии. Тренировали волков и лис для разведывательных операций в тылу врага. Некоторые животные могли общаться с человеческим связным на расстоянии до пятидесяти километров. При Брежневе программу свернули как хрущевскую придурь. Экспериментальных животных должны были пустить на шапки, но сотрудники лаборатории успели тайно выпустить своих любимцев. О дальнейшем, думаю, ты могла уже догадаться. Волки и лисы-телепаты расплодились и захватили весь лес. Поэтому местные тут даже на уток не охотятся – боятся. Заезжали как-то залетные браконьеры, так их только через неделю нашли в овраге – ни с того ни с сего друг друга перестреляли.

– И, зная все это, вы отправили меня за молоком?

– Хотел проверить, из какого ты теста, – пожал плечами боровик. – Но теперь вижу, что лес тебе по плечу, не пропадешь, тем более с волчонком.

– Что же мне теперь делать?

– Так ничего делать уже не нужно, ты со всем справилась. Отдохни, выспись как следует, а завтра приходи на встречу с братом.

Вождь посмотрел на уставшую, исцарапанную ветками Машу, и на его маленьком лице мелькнуло подобие сочувствия.

– Ну ладно тебе, не кисни. Выше нос! Ты теперь нам почти родная, а своих мы не обидим. Все, пора мне, прощай!

Гриб вновь закрутился и испарился, оставив Машу на стремительно темнеющей поляне. Грей заскулил и прижался к ноге девушки. Пора было возвращаться. Маша взяла волчонка на руки и пошла в сторону дома. Сумерки растаяли за считаные минуты, густая тьма летней ночи настигла их уже возле родника. Однако Маша, чья голова была полна тревог и надежд по поводу брата, практически не заметила этой перемены. Погруженная в свои мысли, она уверенно шла по привычному маршруту. Вскоре из-за деревьев показалась освещенная тусклым лунным светом поляна и на ней – их маленький неказистый дом. В эту минуту он показался Маше таким родным и желанным. Она ускорила шаг, но внезапно услышала слева тихий предупреждающий рык.

Девушка остановилась и медленно повернула голову на звук. Между стволами светились семь пар волчьих глаз. Маше не было страшно, она на подсознательном уровне сразу узнала маму Грея. Чуть прихрамывая, волчица подошла ближе и ткнулась носом в ее ногу. Затем посмотрела в темноту и едва заметно повела мордой. От стаи отделилась еще одна пара глаз – тоже волчица, чуть меньше размером. Она легла рядом с вожачкой-телепатом, и Маша увидела ее набухшие от молока сосцы. Почувствовав близость еды, Грей запищал и стал вырываться. Девушка осторожно опустила его на землю, волчонок тут же с тявканьем побежал и припал к груди кормилицы. Пока он с чавканьем сосал, мать, склонившись, нежно вылизывала его шерстку. Спустя минут пять Грей наелся и засопел. Волчица в последний раз лизнула спящего сына и вместе со стаей бесшумно растворилась в ночном лесу. Маша то ли услышала, то ли почувствовала, как она попросила ее беречь волчонка.

Подождав с полминуты, девушка осторожно подняла Грея и понесла в избушку. За день дом успел как следует остыть, и теперь в нем было довольно зябко. Маша кинула в печь несколько поленьев и забралась наверх. Волчонка она побоялась оставить без присмотра и уложила с собой. Он был теплым и мягким, как соседский щенок, которого она тискала в детстве. Почувствовав рядом руку, Грей, не просыпаясь, лизнул ее своим маленьким языком. Маша вспомнила, как они спали на печи с братом в ночь после ограбления, расплакалась и обняла волчонка. Она думала, что не сможет сомкнуть глаз после такого насыщенного дня, но усталость быстро взяла свое, и через десять минут она уже спала мертвецким сном. В эмалированной кружке медленно догорела и потухла забытая парафиновая свеча.

Весь следующий день Маша возилась с Греем, за которым приходилось