«Чтобы это все отмыть, нужно дня три, не меньше», – с отчаянием подумала она.

Только теперь Маша почувствовала, как сильно устала. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы сейчас прибираться, но спать в одной комнате с трупами совсем никуда не годилось. Едва удерживаясь, чтобы не потерять сознание от напряжения, Маша по очереди выволокла из дома коченевшие тела бандитов и кое-как дотащила до подлеска. На большее сил у нее не хватило.

Едва доковыляв обратно, она закрыла дверь в избу, осторожно взяла Грея, залезла с ним на печь, задернула шторку и моментально провалилась в сон.

Рано утром Машу разбудила возня волчонка: он проснулся и то ли от голода, то ли от скуки хотел спрыгнуть с печки. Однако каждый раз, подойдя к краю и высунув морду за шторку, он пугался и с тявканьем отпрыгивал назад. Маша с ужасом вспомнила события прошлой ночи, обняла вырывающегося волчонка и поцеловала в затылок.

– Ты мой спаситель, Греюшка! – сказала она ласково. – Если бы не твой писк, нас бы уже не было в живых.

В доме стоял какой-то странный запах, он раздражал ноздри и казался смутно знакомым. Через пару секунд она вспомнила: так пахло прокисшее мясо, когда в квартире отключили свет и морозилка растаяла. Маша почувствовала, что ее сейчас вырвет. Зажав одной рукой рот, а второй захватив под мышку Грея, она спрыгнула с печи, сунула ноги в кеды и как была – в одних трусах и футболке – выбежала из дома.

На улице было еще свежо от росы, но солнце потихоньку начинало припекать. Маша отпустила Грея погулять и села на приступок отдышаться. Постепенно тошнота отступила. Зажав нос, девушка вернулась в дом, раскрыла все окна, нашла и надела вчерашние джинсы. Осмотрев комнату еще раз при дневном свете, она ужаснулась предстоящему объему работ. Правда, прежде чем начинать уборку, надо было спрятать трупы; конечно, в этой глуши редко бывают люди, но вдруг по закону подлости именно сегодня забредет какой-нибудь залетный грибник из поселка, приедет полиция – и тогда Маше точно не отмазаться. Если она расскажет про волков-телепатов, над ней в лучшем случае посмеются, а то и упекут в психушку.

Под домом была небольшая ниша, куда отец складывал садовые инструменты и всякий «полезный» в хозяйстве хлам. Чуть покопавшись там, Маша нашла лопату и с бившимся от предвкушения отвратительного зрелища сердцем отправилась в подлесок закапывать бандитов. Она шла не спеша, подсознательно оттягивая момент, когда увидит распухшие на солнце тела и почувствует идущий от них отвратительный смрад.

Тем не менее в подлеске она не обнаружила никаких следов вчерашних мертвецов. Если бы Маша лично не оттащила ночью три трупа, подумала бы, что их тут никогда и не было. Лишь нагнувшись и поводив рукой по траве, она нашла небольшую улику – поцарапанную пластиковую зажигалку с голой женщиной, запечатленной в странной изогнутой позе на бильярдном столе.

«Какая пошлятина, – поморщилась Маша. – Неужели волки их утащили? Или это грибной вождь постарался? С другой стороны, кто бы это ни сделал – спасибо ему, избавил от лишних хлопот. Зря я, конечно, не посмотрела, что у них в карманах: лишние деньги бы мне сейчас не помешали. Впрочем, вчера было не до обысков – хорошо, что жива осталась».

Маша еще минут десять походила по кустам, но больше никаких следов бандитов не обнаружила. Когда она в очередной раз нагнулась к траве, ее осенило: Димон снимал куртку! Значит, если Маша во вчерашнем помутненном сознании случайно ее не выкинула, она до сих пор валяется где-то в комнате.

Девушка вернулась в дом, где за время ее поисков немного проветрилось. Маша осмотрела комнату и почти сразу обнаружила на столе бандитскую кожанку. Брезгливо подняв ее двумя пальцами, девушка проверила внутренние и внешние карманы. «Улов» превзошел Машины ожидания: тут был и бумажник с пятьюдесятью четырьмя тысячами, и новый бескнопочный смартфон, и даже позолоченный кастет.

«Чертов пижон», – с усмешкой подумала она, вынула деньги из кошелька и бросила тот в печь вместе с курткой. Смартфон и кастет она решила отнести в лес позже и закопать подальше от дома.

Покормив Грея остатками сгущенки, Маша взялась за уборку дома. За два с небольшого часа она отмыла мебель, окна и стены. Затем выковыряла ножом пулю из стены, развела в воде старые родительские белила и замазала красные капли и подтеки на печи. С полом оказалось больше всего хлопот. Вытертые доски хорошо впитали кровь, которая теперь не отмывалась ни хозяйственным мылом, ни содой, ни даже зубной пастой. Отчаявшись оттереть бурые пятна, Маша взяла рубанок и стала снимать их вместе со стружкой.

К обеду половина работы была сделана. Маша сварила себе грибной суп и села передохнуть в теньке возле дома. Грей, увидев, что она свободна, подбежал и принялся крутиться у ног, покусывая кеды.

Маша подняла прутик и стала играть с щенком. Теперь, когда она немного успокоилась и отдышалась, в голове назойливо крутился один и тот же вопрос: как бандиты нашли ее дом? Ведь про него никто не знал, кроме нее и брата, а его они, очевидно, встретить не могли. Неужели нашли в квартире какие-то записки или документы? Вряд ли, родители такого не держали. Да и документов на эту дачу у них никогда не было.

Вдруг Машу словно электрический разряд поразила мысль: «Дядя Вася! Ну конечно! Вот зачем он выспрашивал, где мы!»

Машу буквально трясло от злости. Ей захотелось немедленно позвонить дяде и вытрясти из него признание. Что делать потом, она не знала, но ей хотелось прижать его к стенке и заставить молить о пощаде. Потому что если у него нет оправданий и он не раскаивается… ну что ж, она вполне может сдать его полиции с потрохами! Или еще лучше – выманить в лес, тогда-то он поплачет! Будет у волчьей стаи пощады вымаливать!

Машины мысли путались в кипящий яростный клубок и все больше напоминали бред. Чтобы немного успокоиться перед разговором, она вернулась в дом и несколько раз умылась холодной водой из ведра. Это помогло: Маша будто вынырнула из ревущего котла ненависти.

«Дядя Вася не дурак, наверняка не возьмет трубку. Или будет все отрицать, – подумала она. – Может быть, я даже предупрежу его своим звонком: увидит мой номер и бросится заметать следы. Или снова сдаст меня бандитам – впрочем, это