Сжав челюсть Руслана в своей руке, он со всей силы ударил его об стену, прежде чем тот успел хотя бы моргнуть.

– Тебе стоит очень тщательно подумать о том, что вы будете делать дальше, – мягко сказал Малахия. – Мы могли бы стать союзниками. Ты мог бы обрести славу, когда я вознесусь и разорву небеса во имя Чирнога. Или я мог бы убить тебя прямо здесь.

Он почувствовал движение мышц под кончиками пальцев, когда Руслан нервно сглотнул. Малахия едва заметно улыбнулся. Ему очень хорошо удавалось играть в эту игру.

«Но как скоро это перестанет быть игрой? – задумчиво произнес Чирног. – Ты думаешь, что я выбрал тебя без причины? Что я не дожидался тебя? Я потратил целую вечность, убеждая Велеса стать моим рабом, чтобы он нашел себе сосуд и привел этот сосуд к тебе».

Малахия отказывался верить, что его судьба была предопределена с самого начала. Это поднимало слишком много вопросов, о которых он просто не хотел думать.

«Я позволю тебе продолжить это притворство, но однажды наступит день, когда все станет явью».

Малахия отпустил Руслана и окинул его бесстрастным взглядом.

– Надеюсь, ты меня понял? – спросил он добродушным тоном, возвращаясь в нормальное состояние.

Руслан посмотрел на него из-под темных ресниц, и в его глазах промелькнула то ли ненависть, то ли уважение. Или, может, благоговение? Малахию устраивал любой вариант. Их всех можно было бы превратить в фанатиков.

Юноша ухмыльнулся, скаля окровавленные зубы.

– Да, – сказал он. – Я все понял.

– Прошу, – Малахия указал на коридор. – Веди. И, пожалуйста, выбери более затененный маршрут. У меня очень чувствительная кожа.

Его провели в кабинет, который, судя по всему, одновременно служил библиотекой. Малахия понимал, что большинство этих текстов были религиозными и, следовательно, совершенно нелепыми, но он не мог избавиться от зудящего желания окунуться в чтение.

Он скучал по былым временам.

Скучал по уединению своего кабинета, наполненного книгами и картинами. Скучал по жизни без вечных напоминаний о том, что его время на исходе. Скучал по своим праздным мечтам, в которых они с Надей сидели в его кабинете и обсуждали совместные планы на великое будущее.

Он скучал по Наде.

«Теперь она в лучшем мире». Эта мысль отравляла его сознание. Согласно калязинским представлениям о загробной жизни, это было правдой. С точки зрения транавийцев, все было намного сложнее. Она заслуживала покоя. Но ему хотелось бы увидеть ее в последний раз.

Или нет?

Он не знал.

Может быть, Малахия идеализировал прошлое, чтобы окончательно не сойти с ума. Он не мог думать об этом по-настоящему. Воспоминания были очень далекими, нереальными. Чем дольше он избегал этой оборвавшейся нити, тем дольше ему удавалось обманывать самого себя. Ему приходилось разбираться с этим богом и его проклятым культом, хотя на самом деле он хотел лишь одного: сломаться и рассыпаться на мелкие кусочки.

Руслан продолжал что-то говорить, но Малахия не слушал. Он совсем растерял навык. Даже когда лгал Наде, это было не всерьез. Он скрыл от нее часть правды, но обнаружил, что почти невозможно скрыть все остальное. Она пробудила в нем тревожные, неконтролируемые чувства, которые он изо всех сил старался скрыть от остального мира.

Он должен был перестать думать о ней.

– Можешь повторить? – безучастно попросил Малахия.

Руслан сел за стол, а он так и остался стоять напротив. Черный Стервятник не собирался сидеть перед каким-то мальчишкой, словно ученик на экзамене. Он подошел к книжной полке, которая стояла за его креслом, и Руслан напрягся. Он сопротивлялся влиянию Малахии, и это было любопытно. Может, он думал, что сам станет сосудом Чирнога? Мог ли бог напрямую говорить со своими последователями?

«Зачем мне разговаривать с жалкими червями?»

«Уверен, что они были бы в восторге, если бы узнали, как ты к ним относишься», – ответил Малахия. Хотя, членов культа это вряд ли волновало. Для того чтобы посвятить свою жизнь мертвому богу энтропии, нужен был определенный склад ума.

– Я уверен, что у тебя есть вопросы, – сказал Руслан.

– Вопросы? Это потому, что я транавиец? – спросил Малахия. Но у него и в самом деле были вопросы. То, что он знал о калязинском пантеоне, никогда не совпадало с тем, что рассказывала ему Надя. С другой стороны, у Нади были довольно сомнительные познания для девушки, которая могла говорить с богами. – Не надо утомлять меня рассказами про основных богов. Это слишком утомительно, к тому же я и так все понимаю. Но если ты обладаешь более глубокими знаниями, я весь внимание.

Руслан поднял бровь, и его губы тронула легкая улыбка.

– Ты говоришь про старых богов.

Отлично. У Чирнога были друзья.

– На свете есть много вещей, которых мы не понимаем, – сказал Руслан. – Многое было разрушено в этой бесконечной войне. Бесценные знания уничтожены, потому что смертный совет решил причислить их к ереси.

Малахия прислонился к книжному шкафу.

– Поклонение падшим богам – это ересь. Поклонение старым богам – еще хуже.

– Но разве не все они ваши боги? – вот чего Малахия никак не мог понять. Разграничительной черты, проведенной между разными божествами. – Или все дело в том, откуда они пришли?

– Разве мы можем знать о происхождении богов? – спросил Руслан, приподнимая брови.

Малахия подумал о стопках страниц с заклинаниями, которые остались в его кабинете. О том, сколько людей лишилось жизни ради его магии. О том, как кровь лилась из горла Серефина, когда тот умирал, давая Малахии последний ключ к могуществу. О ее медном привкусе.

Он плохо помнил, что происходило дальше.

– Можно догадаться, как возник нынешний пантеон, – сказал Малахия, осторожно подбирая слова.

– Именно поэтому мы приветствуем возвращение Чирнога, обладателя древних сил. Истинного бога. Ему не надо было возноситься или обретать самосознание. Он всегда был таким, и мы созданы лишь для того, чтобы служить ему.

Малахия задумчиво хмыкнул.

Руслан помрачнел и посмотрел через плечо Малахии на книжную полку.

– Началась война, – пробормотал он. – Не здесь, а там, но она все равно просочилась в наш мир.

– Разве бог энтропии может проиграть войну?

Руслан подозрительно прищурился. Малахия задавал слишком прямолинейные вопросы, но он ничем не выдавал своего пренебрежения к Чирногу, так что риск был невелик.

– Смертные оказались втянуты в божественную войну. Старые клирики стали святыми. Наша магия исходит от богов, но не всегда от тех, которых одобряет Церковь, – он коснулся кольца на указательном пальце. Без сомнений, это была рекликвия.