Париджахан сразу поняла, что никогда не забудет застывшее лицо Рашида, когда он принес тело Нади, промокшее от дождя. В его руках клиричка выглядела совсем молодой и хрупкой. Она казалась такой маленькой, когда он осторожно положил ее на кровать в доме боярина, мягко убирая волосы с ее лица.

Закусив губу, чтобы не дать горю захлестнуть ее с головой, Париджахан сделала все возможное, чтобы запрятать свои чувства как можно дальше. Чтобы запереть их вместе со смертью Малахии. Она не могла этого вынести.

Она не могла поверить, что они оба покинули ее.

Царевна направилась в комнату вслед за Рашидом, но, когда он отошел от кровати, ее темные глаза подернулись слезами, и ей явно захотелось убежать. Она коснулась Надиного лба, закрыла ее глаза до боли нежным движением и поспешно вышла из комнаты.

Это произошло слишком быстро. Надя тихо упала на землю. Париджахан бессильно наблюдала за этим издалека, невольно вспоминая, как Малахия упал с той горы, пока она пыталась забраться наверх. Клинок, как ласковое прикосновение, выскользнул из рук неизвестной женщины и вонзился в Надину спину. Она уже была мертва, когда Париджахан бежала к ней через грязную площадь.

Надя так много пережила. Она казалась такой непроницаемой. Париджахан подошла к Рашиду, который смотрел на Надю невидящим взглядом. Она обняла парня за талию, прижавшись лбом к его затылку.

Пришло время рассказать правду.

– Больше никакой лжи. Никаких смертей.

– Пардж…

– Ты никогда не спрашивал, что я делала в ту ночь, когда мы покинули Аколу. Все это время, все эти годы ты никогда не спрашивал, от чего мы бежим. Что моя семья так отчаянно хочет вернуть. Почему я не могу отправиться домой.

Она попросила его пойти с ней, и он пошел. Она попросила его последовать за ней в Калязин, и он последовал. Он наблюдал, как она собирает вокруг себя группу неудачников и отступников, но никогда не спрашивал, что она делает. Он слушал, как она рассказывает историю Таране, зная, что это только часть правды, но никогда не спрашивал, о чем она умалчивает.

– Я никогда не говорила тебе, – продолжила она. – Придумывала себе глупые оправдания. По той же причине я ничего не рассказала Наде. Это было неправильно.

«Больше никаких секретов. Мы поговорим позже», – вот что сказала Надя перед тем, как отправиться защищать город вместе с Катей. А теперь было слишком поздно. Париджахан еще крепче обняла Рашида.

– Слишком много секретов. Слишком много смертей.

– Они пытаются вернуть тебя, – сказал он.

– Я была напугана и сбита с толку, ведь я только что потеряла Таране. Арман ушел навсегда. Он отправился к пустынным магам, и я понимала, что это значит. Я знала про твои способности.

Рашид напрягся.

– Было просто невыносимо оставаться во дворце и постоянно слушать одни и те же разговоры о том, как решить проблему на западе.

«Какое деликатное описание плана по уничтожению его народа», – вдруг подумала она.

– И разговоры о севере… Ты когда-нибудь слышал, как они говорили об этих странах? Будто здесь живут только варвары и безумцы, чья сила делает их только опаснее. Вот почему Акола держала своих магов взаперти.

Та же судьба была уготована Рашиду. Магам в Траваше было позволено провести несколько лет при дворе, после чего они попадали в заключение. Их сковывали цепями и закрывали на специальный замок, созданный давным-давно умершим магом прошлого. Иногда их выводили наружу для пыток, прежде чем снова бросить в темноту, с глаз долой.

– Они постоянно говорили о тебе. Маленький слуга из Янзин Задара, обладающий силой. Ты помнишь, как тебя проверяли?

Он долго молчал, а потом тихо произнес:

– Да.

Париджахан сглотнула, борясь со слезами.

– Рашид, прости, что не доверяла тебе…

Он вырвался из ее объятий и повернулся к ней лицом.

– Что ты имеешь в виду? Что ты сделала?

Она закрыла глаза.

– Дело в том, чего я не сделала. Не знаю, как письма продолжали снова и снова находить меня. Как они узнавали, где я. Они умоляли меня вернуться, но со временем мольбы превратились в угрозы, а угрозы переросли во что-то гораздо более мрачное, и я… Это был ты. Я знаю, чем мне грозит отказ вернуться в Аколу, но дело не только в том, чтобы стать праситом, это… гораздо сильнее связано со всей этой божественной чепухой. И мне жаль, но Рашид… – Париджахан протянула руку и взяла парня за запястье, поднимая его рукав. Она провела пальцами по его предплечью, вниз по вьющимся отметинам, похожим на лозу.

Внезапно на коже Рашида распустились цветы. У него перехватило дыхание. Париджахан ненавидела себя за то, что делает. Она знала, как сильно он не хотел использовать свою силу.

– Я знала, к чему приведет наше путешествие сюда, потому что я такая же, как ты. Я знала, что звезды в нашей крови зажгутся в этой стране богов и силы. В Аколе это была всего лишь магия на песке, но здесь все по-другому. Боги, которые ходят по этим землям, – не наши. Они гораздо хуже. Они жадные и безжалостные, а наши глупые друзья выпустили их на свободу.

Она закрыла глаза.

– Когда мы были в лесу, я решила остаться здесь, хотя знала, чем это закончится. Мы сгорим в этом пламени, и я одна во всем виновата. Без Нади мы обречены.

Белые и алые цветы с пурпурными прожилками распустились на его коже. Их можно было бы назвать прекрасными, не будь они такими ужасными.

У него наверняка возникнет тысяча вопросов. Париджахан не знала, как на них ответить; она слишком долго держала все в секрете. Правда, кое-что она все же рассказала Малахии. Например, что обладала магией, не похожей на калязинскую или транавийскую. Но Малахия умер и унес это с собой в могилу.

Но Рашид так и не успел задать ни одного вопроса. Они оба чуть не подпрыгнули, услышав тихий и уставший голос Нади.