революции. И все же они как-то соответствовали эпохе: эпохе, когда деньги имели большее значение, чем идеология, и когда влияние сырьевых трейдеров распространялось на все новые и новые президентские дворцы по всему миру.

Как сказал первый менеджер отеля Parque Central: "Революция, начавшаяся в 1959 году, адаптируется к современности с капиталистическим влиянием".

Когда распад Советского Союза отозвался во всем мире, сырьевые трейдеры были готовы воспользоваться изменившимся политическим ландшафтом. Это открывало новые возможности для роста, покупки и продажи товаров в большем количестве стран и в больших масштабах. Распад Советского Союза дал начало пятнадцати новым странам, от Литвы в Прибалтике до Туркменистана в Центральной Азии. А окончание холодной войны помогло положить конец многим конфликтам по всему миру, которые подпитывались американскими и советскими деньгами и оружием. Долгие гражданские войны в Мозамбике и Анголе, а также в Никарагуа, Сальвадоре и Гватемале наконец-то завершились.

В некотором смысле за пределами России переход был сложнее. Мало того, что другим странам бывшего коммунистического блока пришлось столкнуться с трансформацией в более или менее капиталистические системы, они также лишились российских подачек, от которых многие зависели. От Центральной Америки до Центральной Азии странам пришлось вступить в рыночные отношения там, где раньше они зависели от глубоких карманов Москвы. И почти в каждом случае на помощь приходили сырьевые трейдеры.

Чтобы процветать на границах капитализма в 1990-е годы, требовалась готовность вести бизнес в самых разных местах. В Таджикистане, граничащем с Афганистаном в Центральной Азии, компания Marc Rich + Co, а затем Glencore финансировала правительство в разгар самого кровавого конфликта периода распада Советского Союза, покупая алюминий, его основной экспорт. Это был потрясающий бизнес, потому что это была гражданская война", - вспоминает Игорь Вишневский, трейдер Glencore, который впоследствии возглавил московский офис компании. Немного рискованно - потому что никто не знал, что именно произойдет в этой борьбе за власть".

Это также требовало от торговцев творческого подхода, поиска способов получения прибыли от стран, которые были не в состоянии заплатить им за услуги или товары. Это было время яростного бартера - немногие страны или компании имели наличные деньги на руках, поэтому торговцы стали экспертами в обмене одного товара на другой.

Люди отчаянно пытались продать то, что не знали, как продать, потому что "Разноимпорт" разваливался, и никто не знал, как платить", - говорит Дэнни Позен, возглавлявший московский офис Marc Rich + Co в 1992 году, а затем ушедший в Trafigura. И тогда мы поняли, что платить не обязательно деньгами, можно платить вещами, которые нужны другим людям".

Компания Marc Rich + Co была далеко не одинока. В Узбекистане компания Cargill заключила бартерную сделку на покупку хлопка, оплатив его кукурузой из другой бывшей советской республики, Украины. André, швейцарский трейдер, который был пятым по величине торговцем зерном в мире, стал мастером бартерных сделок. Она поставляла сухое молоко на Кубу, а в качестве оплаты принимала сигары. А с Северной Кореей она обменивала зерно на металлы.

Но из всех торговых домов, стремившихся извлечь выгоду из хаоса посткоммунистического мира, именно Vitol претерпела наиболее драматическую трансформацию. В начале 1990-х годов компания была средним игроком, специализирующимся в основном на нефтепродуктах, а к концу десятилетия она стала крупнейшим в мире нефтетрейдером. В период с 1990 по 1999 год объем ее торговых операций вырос в три раза.

Группа Vitol - крупнейший в мире независимый дистрибьютор нефти", - могла похвастаться компания к концу десятилетия. Ни одна другая компания не охватывает все мировые рынки с таким охватом физической торговли, как Vitol.

Начало деятельности Vitol было более скромным. В августе 1966 года два тридцатилетних голландца, Хенк Виетор и Жак Детигер, основали компанию, чтобы попытать счастья в покупке и продаже барж с продуктами нефтепереработки на Рейне и ниже. Для названия новой компании они объединили слова Viëtor и "нефть". Их первоначальный капитал составлял 10 000 голландских гульденов (около 2800 долларов в то время) - заем от отца Виетора. Детигер вспоминает, как Витор-старший предупредил пару: "У вас есть 6 месяцев - если ничего не получится, вы уйдете".

Этим двум трейдерам повезло. Они делали первые шаги в торговле нефтью как раз в тот момент, когда рынок переживал бум. А Роттердам, где располагался их бизнес, должен был стать столицей мирового нефтяного рынка. В конце 1967 года, после семнадцати месяцев работы, первая прибыль компании составила солидные 2,4 миллиона гульденов (около 670 000 долларов).

Прибыль росла, и Vitol вышла за пределы Нидерландов, открыв офисы в Швейцарии, Лондоне и на Багамах. В 1973 году, в год первого нефтяного кризиса, Vitol заработала около 20 миллионов долларов (в том же году доналоговая прибыль Philipp Brothers составила 55 миллионов долларов). Компания начала искать новые места для размещения своих доходов, даже создала дочернюю компанию для инвестиций в искусство. Дочерняя компания, отмечалось в годовом отчете, "привлекательна тем, что сочетает в себе инвестиционный смысл и увлечение коллекционированием". Она инвестировала в современную живопись, русские иконы и китайские миниатюры.

В 1976 году, через десять лет после начала совместной работы, Детигер и Виетор расстались. Они столкнулись из-за их склонности к риску: Виетор хотел вложить прибыль от торговли в инвестиции в нефтяные месторождения; Детигер был более консервативен и предпочитал заниматься торговлей. Виетор, контролировавший 90 % акций, покинул компанию, и Детигер занял пост президента. Основная часть акций - 72 % - была разделена между ним и тремя другими высокопоставленными сотрудниками. Из неприметного здания со стеклянными фасадами на одном из каналов Роттердама Детигер управлял компанией, которая становилась значительным игроком на рынке нефтепродуктов. В хорошо сшитых костюмах и с дорогими сигарами голландец был непревзойденным человеком, который постоянно приглашал на обед великих и добрых представителей нефтяной промышленности Роттердама.

Но в основе компании лежало перетягивание каната между голландскими трейдерами в Роттердаме и их британскими коллегами в Лондоне, которое определило деятельность Vitol на следующие два десятилетия. По мере того как мир торговли нефтью превращался в казино роттердамского рынка, риск и спекуляции были в порядке вещей. Дэвид Джемисон, который впоследствии стал талантливым Иэном Тейлором, а в то время руководил офисом компании в Лондоне, "спекулировал все больше и больше", - вспоминает он. Но Детигеру все еще было не по себе от того, что неблагоприятное изменение цен может в одночасье уничтожить его компанию. Осторожность Детигера оправдалась: в то время как многие из первых трейдеров исчезли в течение нескольких лет после основания компании, Vitol сохранилась.

К середине 1980-х годов компания переваливала около 450