Шрифт:
Закладка:
Столкнувшись с такими чувствами, хорошенько смешанными со внушительной долей безумия, Чезаре опустил свои нежные сильные руки на плечи Лауры и с выражением искреннего сожаления вдохновенно ответил:
– К сожалению, я не могу. Религия мне не позволяет.
– А? – женщина изумленно посмотрела на него, отодвинувшись на пару сантиметров.
Воспользовавшись этим, Чезаре сделал шаг назад и сцепил руки в замок.
– Недавно я присоединился к ордену… «Босых ног Иисуса».
– А? – повторила Лаура.
– Мы в «Босых ногах Иисуса» живем, чтобы помогать другим, сами при этом соблюдая обет воздержания.
– Но… – пролепетала она, – но когда же это случилось? И почему?
– Я вел разгульную жизнь, Лаура, – объяснил мужчина, пытаясь не рассмеяться. – Предавался самым необузданным наслаждениям, чревоугодию, сладострастию и… унынию. Пришло время мне покаяться и искупить свои грехи.
– Именно сейчас? – не сдавалась она.
– Когда тебя зовет вера, ты идешь. Более того, осмелюсь сказать, что и тебе стоило бы присоединиться к нам. Мы живем, только чтобы помогать ближнему, не позволяя себе ни единой нечестивой мысли. Поверь, это такое облегчение наконец освободиться от плотских желаний, которые до вчерашнего дня терзали мне душу. Но сейчас я совершенно другой человек, непорочный и чистый. Я освободился от страстей и призываю тебя сделать то же самое. Присоединяйся к нам в нашей жизни без греха и какого-либо намека на смутные деяния!
Захваченная врасплох, Лаура не могла пошевелиться. Эта беседа даже близко не была похожа на все те варианты, которые она себе представляла.
– Да, что ж…
– Обратись к внутренней чистоте, – убежденно продолжал Чезаре. – Одна сила твоей непоколебимой веры может навсегда освободить тебя от мук желания!
Женщина, не зная, что сказать, начала понемногу отступать.
– Мне, пожалуй, пора, мне… эм… мне надо почистить зубы, – сказала она.
– Жаль. В таком случае надеюсь скоро увидеться с тобой и узнать, что ты сделала правильный выбор. И может, принесу тебе ознакомительные брошюры, – настаивал Чезаре.
– О. Спасибо. Я… – Но она уже отошла достаточно далеко.
Чезаре протянул к ней руку, прошептав сквозь едва сдерживаемый смех:
– Иди с миром, сестра.
Через секунду Лаура уже исчезла в первом же переулке, и Чезаре смог снова сосредоточиться на той женщине, которая, как никогда прежде, настойчиво звенела у него прямо в ухе. И что теперь, думал он, заходя к себе домой и направляясь к телефону, по-прежнему стоящему на зарядке. Что он может теперь сделать?
Затем экран телефона засветился, и у Чезаре упало сердце, когда он увидел сначала нежные, потом обеспокоенные сообщения от Присциллы, пропущенные звонки и наконец молчание. Это безграничное молчание женщины, которая в конце концов решила, что больше ей сказать нечего.
За столько лет карьеры у Чезаре никогда не дрожали руки. Но они дрожали сейчас, когда он писал Присцилле длинное сообщение, полное извинений и объяснений.
Сообщение, которое она, естественно, не прочитала.
И он остался там, в тени яблони, несколько часов прождав, когда же серые галочки сменятся голубыми, означая, что сообщение прочитано.
Чезаре знал, что наломал дров, и все же реакция Присциллы, учитывая все его извинения и объяснения, казалась ему слишком острой. Она в самом деле больше не хотела его знать из-за простого недоразумения и череды маленьких неудач, последовавших друг за другом точно звенья одной цепи?
И вот теперь он находился перед непростым выбором. С одной стороны – ожидание, с другой – действие.
Сидя в саду, он взвешивал варианты открывшейся перед ним развилки: что более пристало мужчине – занять оборонительную позицию у себя в саду, ожидая развития событий со спокойствием, которое все-таки являлось достоинством сильных людей, или вновь отправиться на виллу «Эдера» и сидеть там под окном сколь угодно долго?
Решение, которое позволило бы и спасти овец и волков накормить, появилось прямо перед ним: Вирджиния с тремя детьми, все одеты в цвета камуфляжа.
– Что вы собираетесь делать, вырядившись как Рэмбо? – не удержался от вопроса Чезаре, с любопытством разглядывая всю четверку. У них даже повязки на головах были.
– Сегодня учения, – объяснила Вирджиния, пожав плечами, будто это был очень глупый вопрос.
– А вот завтра уже пиратство! – с понятной гордостью добавил Андреа.
– А что, если бы я вам дал тайное поручение? – спросил тогда Чезаре.
– Какое, например?
– Например, узнать для меня большой секрет и потом рассказать его только мне и больше никому в мире?
– Круто! – одобрил Тобиа. – И что мы должны узнать?
– Вы должны отправиться на виллу «Эдера» и узнать, что делает Присцилла. Если вы ее там не найдете, обойти всю деревню, пока ее не найдете. Но не говоря никому, что вас послал я. Справитесь?
– Справимся, – ответила Вирджиния и приподняла бровь: – Но мы хотим по мороженому каждому, если добудем информацию, которую ты хочешь. Соглашайся или забудь.
– Согъясяйся ии запуть, – повторила Маргарита, непреклонно скрестив пухлые ручки поверх камуфляжного сарафанчика.
– Согласен. А если вы еще сможете сказать, какой вам показалась Присцилла – если она ведет себя странно или что-то в этом роде, – то будете всю неделю получать по мороженому каждый.
Дети радостно вскрикнули, а их няня еще более подозрительно уточнила:
– В каком смысле странной?
– Она всегда странная, – напомнил ему Андреа.
– И правда. Нам нужно больше информации, – потребовал Тобиа.
– Ну тогда присмотритесь, не кажется ли она сердитой, – объяснил Чезаре. Все четверо посмотрели друг на друга без слов, а потом близнецы одновременно пожали плечами. По рукам.
– Она не сердится, – задумчиво признал Тобиа.
– Она грустит, – убежденно добавил его брат.
– Осень къюстит, – подтвердила Маргарита.
– Простите, но откуда вы знаете? – уточнил внимательно их слушавший Чезаре.
– Ну, вчера мы ее видели на вилле, и она нам сама сказала, – объяснила Вирджиния, пожав плечами.
– Но… и почему вы сразу мне не сказали?
– Как будто ты нас сто лет назад спросил, а не только что, – возмутилась Вирджиния.
– Теперь мы можем получить мороженое? – почти хором спросили близнецы.
Чезаре быстро одной рукой протянул им двадцать евро, а другой схватил телефон. Если Присцилла была на вилле и грустила, он будет ей звонить до изнеможения. Рано или поздно она же должна ответить… или нет?
Глава двадцать седьмая
Но Чезаре не учел, какого характера была боль Присциллы.
Когда телефон начал звонить и имя Чезаре вновь высветилось на экране, она съежилась от страха и боли и просто молча смотрела на телефон. Она не хотела слышать ни его голос, ни уж точно другую ложь. Она сможет – она упрямая.
Она не сдается и умеет исчезать, когда это нужно.
И все же, когда телефон смолк и Присцилла смотрела на красный значок, оповещавший о пропущенном звонке, она опустила голову на подушку, и по ее щекам скатились две большие грустные слезинки.
А Чезаре, звоня и перезванивая,
