Шрифт:
Закладка:
Приехав, он немедленно доложил о своей находке Захарову, а тот сообщил начальнику лесозавода. Среди сапёров нашлись специалисты по разминированию, Лагунцов провёл их к найденной куче мин. Эти мины оказались совершенно безвредными — в них не было взрывателей. Очевидно, первоначально они были предназначены для минирования дороги, но фашисты их так и не успели поставить. Зато в нескольких метрах отсюда оказалось заминированным целое поле площадью в несколько сот квадратных метров. Предусмотрительность Лагунцова, запретившего девушкам выходить из машины и пешком идти к новому месту, до которого оставалось около двух километров, оказалась очень своевременной. Несомненно, они могли бы подорваться на расставленных в кустарниках и на полянах минах, минёры извлекли около двухсот штук.
Впоследствии приказом по госпиталю Алёшкин объявил Лагунцову благодарность за бдительность и умелые действия по предупреждению серьёзной опасности.
В распоряжении начальника лесозавода, помимо рабочих, занятых на распиловке леса, и минёров, находился целый взвод сапёров, строителей, плотников и столяров, они строили лесозавод. Закончив строительство, они ещё не получили приказ о передислокации. Этим поспешили воспользоваться Захаров и помощник по хозчасти майора Неустроева. Договорившись с начальником завода и командиром этого взвода, они получили в своё распоряжение по паре десятков квалифицированных строителей, которые не только построили домики для командования, но и обшили досками стены всех вырытых санитарами землянок, настлали полы для палаток и выстроили столовую-клуб.
Когда Борис на своём Пегаске, сопровождаемый Джеком, въехал на территорию нового расположения госпиталя, а он переезжал туда почти последним, и миновал шлагбаум, ему навстречу вышел Захаров, который показал дорогу к приготовленному для него домику.
Откровенно говоря, Алёшкин был поражён его видом. До сих пор ему приходилось жить в палатках, землянках, бревенчатых избушках или даже просто в шалашах, а тут в его распоряжение предоставлялся дом, сделанный из хорошо пригнанных, толстых досок, с настоящим деревянным полом, потолком и двускатной крышей. Его установили на два длинных и толстых бревна таким образом, что почти половина его нависала над протекавшей внизу речкой. Выглядел он очень красиво, в нём было три комнаты и три входа. Главный вход вёл в сравнительно большую рабочую комнату начальника госпиталя, в ней уже стоял полноценный стол, несколько табуреток, лавок и даже неизвестно как попавший к строителям настоящий стул. Рядом с этой комнатой находилась маленькая комната с топчаном. Она сообщалась одной дверью с рабочей комнатой и другой с выходом наружу. В ней стояла небольшая чугунная немецкая печка (несколько таких печек Захаров подобрал на дороге при проезде через разрушенный Новгород) и узенький топчан. Эта комната предназначалась Игнатьичу.
Другая дверь из рабочей комнаты, находившаяся почти напротив входной, вела в комнату, соседнюю с комнатой Игнатьича, спальню начальника. Главную часть её занимал топчан, а у окна напротив находился небольшой откидной столик. Рядом с ним виднелась небольшая застеклённая дверь. Когда порывистый Борис, быстро осмотрев всё помещение, открыл её, он очутился на узком, шириною чуть более полуметра, балкончике, нависавшим над бурлящей вешними водами где-то внизу речкой. Обрывистый берег её зарос кустарником, ракитником, мелкими берёзами и даже кустами дикой малины. Все эти деревья и кусты уже начали покрываться листочками, в них щебетали птицы. Вдали расстилалась видимая на большое расстояние равнина — поля, на которых кое-где копошились люди. Постояв несколько минут на балконе, Борис вышел из домика и встретил Захарова.
— Товарищ Захаров, зачем вы отгрохали мне такую дачу? Может быть, и жить в ней придётся всего несколько дней, а затратили на неё столько труда! Да и небезопасна она: стоит разорваться бомбе шагах в пятидесяти, как всё это сооружение развалится или полетит с обрыва вниз.
Захаров засмеялся:
— Я так и знал, что вы будете меня упрекать, но это не моя вина. Это всё придумал инженер, начальник лесозавода. Он и Неустроеву такой же домик построил, только место там не такое красивое. А мне что? Его сапёры-то строили. Он говорит, что это для них лишняя практика, пускай практикуются! А бомб нам теперь опасаться нечего, последние недели фашистских самолётов совсем не видно.
— Ладно, ладно уж, так я тебе и поверил, что всё это без твоего участия строилось! Пойдём-ка, посмотрим, как ты остальных разместил.
После этого Борис вместе с Захаровым обошли все помещения, которые ему очень понравились. Домик для замполита стоял в глубине расположения госпиталя, почти рядом с ним развернули палатку штаба, а сбоку шёл ряд светлых, просторных полуземлянок для жилья врачей, медсестёр и дружинниц. Несколько поодаль от них стояли большие полуземлянки-бараки для санитаров и шофёров, и совсем в стороне — самая большая землянка для команды выздоравливающих.
Середину госпиталя, считая от входа, занимал операционно-перевязочный блок, где Антонина Кузьминична Журкина и остальные медсёстры занимались развёртыванием привезённого имущества, расстановкой столов, подготовкой инструментария и медикаментов. Правей операционного блока располагались в ряд пять госпитальных палаток и две эвакуационных. Сразу же при въезде в госпиталь, у самой дороги находилась сортировочная палатка, а рядом с ней палатка рентгенолога с его аппаратом. Пожалуй, это был первый раз с начала зимнего наступления, когда в госпитале удалось развернуть рентген-кабинет. До сих пор, в связи с неудобством размещения и огромным наплывом раненых, его даже не распаковывали.
Недалеко от этой палатки находилась полуземлянка аптеки, с жильём при ней для начальницы аптеки и её помощницы, а ещё дальше — бревенчатый домик лаборатории. В нём же жили начальница лаборатории, молодой врач Лепова и её помощница, женщина лет 35, присланная в госпиталь санотделом армии совсем недавно.
Стоит сказать несколько слов о начальнике аптеки Иванченко. Ей перед наступлением присвоили звание младшего лейтенанта медслужбы. Из разговора с Павловским, ещё при знакомстве с личным составом госпиталя, Алёшкин узнал, как Иванченко появилась в госпитале.
В конце сентября 1941 года госпиталь стоял в районе больницы имени Мечникова и готовился к передислокации на восток от Ленинграда, восточнее пороховых складов, к селению Красная Горка, чтобы обеспечить операцию под Невской Дубровкой, которой предполагалось прорвать блокаду города. Ещё в период отступления по Карельскому перешейку госпиталь попал под артобстрел, во время которого был убит начальник аптеки, опытный фармацевт, интендант третьего ранга Левенсон. Выступать для работы на новое место без начальника аптеки было невозможно. Кучинский, тогдашний начальник госпиталя, через санотдел армии настоятельно требовал
