Шрифт:
Закладка:
– Бедняжка, – проскрипела птицелюдка.
– Ты знаешь ее? – спросил дейвас не оборачиваясь.
– Да. Ее зовут Анушка. Стража привела ее вчера, сказала, что она пыталась обокрасть пирожника. Бедняжку всю трясло, а когда она увидела старую Йуллу, свалилась без чувств. Кажется, она не понимала, куда именно забрела. Йулла оставила ее заночевать, думала утром спокойно потолковать. Не успела.
– Потому что ночью явились эти Опаленные, – задумчиво закончил дейвас.
Городничая Белоозера кивнула и постучала когтистыми пальцами по трости.
– Они искали не ее, Марий.
Дейвас приподнял подбородок и помедлил, прежде чем всем телом развернуться к Йулле и вопросительно выгнуть бровь. Птицелюдка ответила ему таким же долгим немигающим взглядом. Потом хмыкнула и по-стариковски брюзгливо поджала губы:
– Этот, который испортил кресло Йуллы, прижал к ее руке какой-то камешек. Нет, у Йуллы его нет. Опаленный раскрошил его в пыль, а после перерезал девочке горло. Он был чем-то очень недоволен.
Йулла правильно истолковала взгляд Мария, брошенный им на погибшую девушку.
– Боюсь, ты не найдешь ни крошки: пока Йулла добралась до мерзавца, он перепортил все ее драгоценные запасы снадобий, размазав их по полу. Где-то в этой жиже и осколки того камня.
– Я все же попробую его отыскать.
– Дело твое.
Дейвас и птицелюдка помолчали, думая каждый о своем. В ложницу заглянула одна из помощниц Йуллы и испросила разрешения навести порядок, но Йулла отрицательно качнула головой.
– Только после того, как пан дейвас дозволит.
Помощница кивнула и исчезла с глаз долой. Йулла и Марий вышли в коридор. Женщина-сова повернула ключ, закрывая пострадавшую ложницу, затем тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. Но прежде чем она начала говорить, Марий опередил ее, тихо спросив:
– Йулла, ты ведь знаешь, кого искали твои гости?
Птицелюдка вздохнула.
– Йулла догадывается. Знаешь, она нравится старой Йулле, но еще больше той нравится покой Белоозера и ее собственный. Йулла скажет тебе, где ее искать, и только. Пусть все свои тайны она раскроет сама. Если захочет. Ну, или если ты сумеешь их из нее вытянуть. Только пообещай, что уведешь ее из города.
Дейвас склонил голову:
– Обещаю. Но раз уж ты не хочешь поведать мне об этой загадочной незнакомке, тогда расскажи, кто такие Опаленные.
– Впервые наш народ столкнулся с ними пять весен назад, – Йулла отвела взгляд. Ее голос звучал сдавленно, будто птицелюдке было больно говорить. – К Йулле должны были прибыть новые воспитанницы, и она послала своих девочек, чтобы помочь птенцам без проблем добраться до Белоозера. Вернулась только Йенна.
– А что остальные? – тихо спросил Марий, когда молчание затянулось.
– Одна из них вернулась тоже. Вот только уже не была собой. Она выглядела как Опаленная, но знаешь, что самое страшное? Ее лицо осталось прежним. Знакомое лицо той, кого Йулла растила с младых когтей, только неподвижное, застывшее, словно навья тварь натянула ее кожу по верх своей. Мерзкое зрелище. Мерзкое! – Йулла поежилась, распушив перья, и подняла глаза на внимательно слушающего дейваса. – Кто-то пытался превратить девочек Йуллы в кошмарное подобие самовил. Пытался дать им крылья, но все, в чем преуспел, – в уродстве и чудовищ ной силе. Больше ни одна птицелюдка не выходила из Белоозера без сопровождения. Три весны Йулла не брала птенцов, и за это время об Опаленных ничего не было слышно. Но они никуда не исчезли, как теперь понимает Йулла. Она не хочет увидеть, как лицо кого-то еще из ее народа станет маской смерти. Та, кого ты ищешь, сегодня будет плясать у свадебных костров на Рассветном холме. Она тоже не понаслышке знакома с Опаленными. Ей я рассказала то же, что и тебе.
– Как я ее узнаю?
Йулла насмешливо глянула на Мария, моргнув на птичий манер:
– Сам как думаешь?
* * *
С высоты птичьего полета земли, на которых стояло Белоозеро, были похожи на море с водой, в чьей глубине смешались все переливы зеленого. Само озеро Белое, давшее название городку, искрилось, как серебряная монетка. А на окаменевших волнах пологих холмов застыли корабли-дома.
Один такой холм, чуть выше других, звался Рассветным – потому что лучи пробуждающегося солнца касались его первым, покрывая каждую травинку позолотой. Именно на этом холме служительницы богини Сауле соединяли обручья молодоженов, скрепляя их молитвой Светозарной. Молитва начиналась с первой освещенной травинкой и оканчивалась, когда вся вершина холма вспыхивала, залитая рассветным сиянием.
Дальше начинались празднования, которые зачастую затягивались до следующего утра. Марий наблюдал за танцующими возле костров белоозерцами, но присоединяться к ним не спешил. Самих молодоженов давно уже не было видно – они тихонько сбежали с собственного праздника туда, где матери приготовили им брачное ложе, выстланное украшенными обережной вышивкой простынями. Гости же остались запивать и заедать досаду, что молодым удалось ускользнуть без дополнительных испытаний. Повсюду слышались голоса и взрывы смеха. Кое-где люди собирались вокруг бойцов, затеявших шуточную схватку. Изредка от круга танцующих отделялись парочки и, алея разгоряченными щеками, скрывались в темноте, пронизанной стрекотом сверчков и мерцанием звезд.
Дейвас неспешно поднимался по усыпанной растоптанными цветами тропинке. То и дело ему приходилось переступать через тех, кто выпил слишком много браги, и уворачиваться от хохочущих девиц, призывно протягивающих обнаженные руки. Запах смятых лепестков и пота смешивался с алкогольным духом и свежестью, которой тянуло из густых лесов, окружающих Белоозеро. Меч Марию пришлось оставить в доме Йуллы: никакие тряпки не смогли бы скрыть его тревожного свечения в присутствии пляшущих рука об руку живников, людей и навий, что вышли сегодня из тьмы.
Он увидел ее, когда добрался до самого большого костра, пылающего на вершине Рассветного холма. Огонь ревел, плюясь искрами, и в его красно-рыжих лентах мелькали изгибающиеся женские фигуры. Марию показалось, что один из языков пламени вырвался на волю и обрел тело – гибкое и сухопарое, облаченное в зеленое платье с широким узорчатым поясом. По плечам незнакомки рассыпались гладкие темно-рыжие волосы, совсем не похожие на тугие жесткие кудряшки погибшей Анушки. Девушка держалась за руки с заливисто хохочущей конопатой девчушкой и улыбалась, глядя на нее так нежно, словно девочка была ее дочерью или сестрой. Что-то в девочке привлекло внимание Мария: он всмотрелся внимательнее и удивленно вздернул брови. Надо же, загадочная незнакомка дружна с маленькой лаумой. Интересно, она знает секрет своей подружки?
Юбка взметнулась вокруг ног рыжей, волосы вспыхнули россыпью золотистых искр от попавшего на них отблеска костра, и девица влетела в руки смуглокожего шехха, тут же заключившего добычу в объятия. Парень наклонился к уху девушки и что-то зашептал, едва не касаясь ее кожи губами.
