Пока мы ехали в Уоддесдон, Роб развлекал нас подробными инструкциями, как стоит себя вести, вспоминая через слово о том, как нам повезло, что нас пригласили в дом леди Констанс.

– Не стоит благоговеть перед леди Констанс и ее дочерью, Софи, – он высокомерно улыбается. – Безусловно, это высокопоставленные люди, но они не станут судить вас за то, что вы прибыли к ним в своем обычном, повседневном наряде.

Мы с Мел весело переглянулись.

– Вообще, леди Констанс предпочитает такой подход, потому что, по ее словам, он помогает отделить зерна от плевел, – продолжает Роб, ему все же удалось заставить меня хихикать.

Мы вовремя прибываем в Рэднелл-парк – резиденцию леди Констанс. Огромные ворота открываются автоматически, позволяя нам взглянуть на впечатляющее имение времен Елизаветы, стоящее в конце живописной дороги. Это потрясающий, огромный, величественный дом, и, полагаю, это объясняет, почему леди Констанс такая высокомерная. Однако желание посочувствовать ее тяжелой доле и несметным богатствам проходит бесследно буквально через пару минут, когда мы встречаемся снова.

Нас проводят в огромную комнату, где леди Констанс сидит в весьма неудобной позе на богато украшенном диване эпохи королевы Анны, с которого она руководит окружающими в поистине королевской манере. Позади нее большие окна выходят в сад, и через них видно, как персонал вбегает и выбегает из громадного белого шатра.

– Вы должны посмотреть на вид из окна, – приказывает она нам.

Мы послушно идем и восхищаемся пейзажем.

– Вы увидите, какую огромную работу проделала леди Констанс, – с энтузиазмом произносит Роб, энергично размахивая руками, показывая на сад.

– Да, чудесно, – вежливо отвечаю я.

– Один только мост стоит тысячи, – продолжает он.

– Больше сотни тысяч, если быть точным, – нас прервал лысеющий мужчина среднего возраста с маленькими черными блестящими усами в костюме с иголочки. Я в восторге от его туфель – они так отполированы, что глаза колет. Он похож на невероятно смышленого продавца подержанных автомобилей.

– Здравствуй, Ричард. Внимание все, здесь Ричард! – радостно объявляет Роб, практически сбив меня с ног, – он похож на восторженного неуклюжего лабрадора, который спешит быть ближе к Ричарду.

– Приятно познакомиться, вы прелестны, – Ричард жмет мне руку, и становится ясно, что появился еще один достойный кандидат на награду за безвольное рукопожатие года. Затем он поспешно отпихивает меня, чтобы перейти к леди Констанс. Низко кланяется к руке и целует ее.

Она отмахивается от него, как от назойливой мухи:

– Сколько можно! Кажется, я просила тебя приехать пораньше, Ричард! Ты знаешь, как невежествен персонал, если не говорить ему, что делать.

– Уверен, Форстер прекрасно со всем справляется, леди Констанс, – говорит Ричард, маслено улыбаясь. Лицо леди Констанс становится таким мрачным, что даже самый сильный мужчина вздрогнет и побежит плакать к мамочке. – Конечно, я пойду и проверю, чтобы убедиться, что все указания исполняются верно, – бормочет Ричард, послушно пятясь к выходу.

– Роберт, ты пойдешь с ним! – приказывает леди Констанс. – Эти две дамы будут развлекать меня в ваше отсутствие.

У меня сердце в пятки ушло. Я не знаю ни одной подходящей темы, которая могла бы заинтересовать леди Констанс. К счастью, многого от нас не требовалось. Хозяйку дома вполне удовлетворили наши комплименты по поводу усовершенствований, которые она произвела в имении. У леди Констанс есть мнение по любому вопросу, и манеры ее дают понять – она не привыкла, чтобы с ней спорили. Она подробно расспрашивает Мел о ее жизни и жизни Роба, влезая в малейшие детали. От нее ничего не ускользает, и по каждому поводу, сколь угодно незначительному, она выдает ценные указания любому, просил он ее об этом или нет. Я начинаю думать, что, возможно, один из ее устрашающих предков, изображенных на стенах вокруг нас, мог вдохновить Джейн Остин на создание образа леди Кэтрин де Бург[43].

Когда речь заходит о Мел и ее работе, я с трудом держу язык за зубами.

– Конечно, мне известно, что Мел немного шьет, – небрежно роняет Констанс, подчеркивая слово «немного», будто это какое-то случайное хобби.

– Да, Мел создает прекрасные вещи, – вежливо отвечаю я.

– Правда? Да, я видела кое-что из того, что она сшила. Она могла бы стать очень талантливой, если бы упорно трудилась. Не всем способности даются просто так.

– Вы когда-нибудь занимались дизайном одеж-ды? – нетерпеливо перебиваю я, не в силах больше сдерживаться.

– Кто? Я? Конечно нет, для этого есть люди, которым я плачу! – возмущенно восклицает леди Констанс. – Конечно, никто из них не обладает таким же тонким вкусом и познаниями, кроме моей сестры, разумеется. Если бы я поучилась, то делала бы выдающиеся вещи, но мое время ограниченно. Обычно я занята, – при этом она сердито смотрит на нас, будто это наша вина, что у нее нет возможности заниматься тем, чем хочется.

– Совершенно верно, – соглашается Роб, который незаметно для меня прокрался в комнату. – Простите, что прерываю, леди Констанс, но шатер готов и выглядит потрясающе. Форстер говорит, что все будет готово к торжественной церемонии открытия в 14 часов.

– Два часа? – отвечает леди Констанс таким язвительным тоном, что Роб немного отступает. – Нет, нет, это не годится, совсем не годится, я сказала в три часа. У меня должно остаться время на обед.

– Конечно. Я скажу Форстеру разобраться с этим, мадам, – отвечает Роб и выбегает из комнаты, словно послушный пес. Меня очаровывает то, с какой скоростью все беспрекословно делают именно то, что хочет эта женщина. Ей даже не нужно приказывать своим слугам, у нее для этого есть Ричард и Роб.

За ужином разговор продолжился в том же духе, но еда была выше всяких похвал. К нам присоединилась дочь леди Констанс – Хетти: девушка-лошадка, которую я видела на балу. Был еще один мужчина, где-то ближе к сорока, которого представили нам как полковника Энтони Мейрика, владельца соседнего поместья. Судя по его высоким сапогам и узким гетрам, он берет от жизни все доступные в деревне удовольствия. Это спокойный и приятный мужчина, но я не представляю, о чем с ним говорить, поскольку совершенно не разбираюсь ни в охоте, ни в стрельбе по тарелочкам.

Я надеялась, что наши новые компаньоны примут участие в разговоре и снимут с нас это бремя, но беспокоиться, как оказалось, было не о чем. Леди Констанс продолжала рассуждать обо всем на свете с непререкаемым авторитетом. Леди Хетти, казалось, была довольна тем, что может спокойно поесть, не вступая в беседу, – по крайней мере, у нее отличный аппетит, в отличие от редакционной