Он легонько потянул меня за руку, и я взглянула ему в глаза.

– Алая, пожалуйста, продолжай.

И так мы с ним проговорили о родителях, о детстве и просто о мелочах, которые сделали нас такими. Я многое узнала о Калебе, и все, что я узнала, мне очень, очень понравилось.

Я доела суп и собралась уже заказывать новую порцию, но Калеб встал и оплатил счет. Затем он вывел меня на улицу, чтобы пойти в пиццерию по соседству.

– Тут заплачу я, – сказала я ему командным голосом – насколько это вообще могло у меня получиться.

Он покачал головой, не дав мне закончить фразы.

– Женщина никогда не платит на свидании. Такого я не допущу, – сказал он голосом, не терпящим возражений, тут же поставив меня на место. – Пожалуйста, – добавил он мягко.

Он взглянул на меня и заправил растрепанный ветром локон за ухо. Под таким взглядом я забыла о голоде. Его глаза говорили, что я прекраснейшая девушка на всем белом свете, что нет никого кроме нас двоих. Колени подкосились, и я сама не заметила, как прижалась к нему.

Мимо нас, смеясь и толкаясь, пробежала стайка детишек. И чары спали. Калеб откашлялся, и я подумала, а не волнуется ли и он.

Он повел нас в пиццерию, велев мне занять места, пока он делает заказ. Я села у стола под зонтиком на улице, когда по плечу меня кто-то похлопал. Я обернулась и увидела, что Калеб держит громадную пиццу с кучей начинки и поднос с двумя высокими стаканами.

– Привет, э, хотел спросить… я тут сижу, ем пиццу в одиночестве… мне не хватает компании. Ты не против поесть ее со мной? – Он вежливо улыбнулся, пожимая широкими плечами.

Что он еще придумал?

– Кстати, меня зовут Калеб.

А, так он притворяется, что мы не знакомы.

Я хихикнула и подыграла. Какой же он весельчак!

– М-м… – я прикусила губу. – Ну, не знаю. Я обычно не ем с незнакомыми людьми, – поддразнивала я. Но он уже занял место рядом со мной и поставил передо мной еду.

– А-а. Но клянусь, я не насильник и не убийца. – Он подмигнул. – Как неприятно вышло… Я имел в виду…

Я засмеялась.

– Ничего. Бесплатная еда всегда вкусная.

– Так, значит, ты ешь со мной не потому, что я красавчик?

Я покачала головой, невольно заулыбавшись. Знакомы мы с ним были или нет, Калеб всегда оставался Калебом.

– Расскажи мне о себе, – попросил он. – Как тебя зовут?

Я покачала головой.

– Никаких имен.

– Загадочная девушка. – Он цокнул языком. Он поставил передо мной тарелку и положил на нее два куска пиццы. – Угощайся.

То, как Калеб ел, было восхитительно – с удовольствием, смакуя каждый кусок, словно это была изысканная французская кухня, а не местная пицца. Он, конечно, ел как мужчина, откусывая большие куски, но, по крайней мере, жевал с закрытым ртом. Отличные манеры за столом ему привили еще в раннем детстве, догадалась я.

– Так скажи, загадочная девушка, – начал он, промакивая рот салфеткой. – Что тебе нравится?

Я прикусила губу и задумалась. Может, ответить ему честно?

– Наверно, когда обо мне заботятся. Когда подвозят на учебу, покупают зеленый чай… готовят мне блинчики.

Он на мгновение притих, на губах заиграла улыбка, он откусил еще и молча начал жевать. Он проглотил еду и спросил:

– У тебя есть на что-нибудь аллергия?

– Нет, вряд ли. – Я замолчала. – А у тебя?

Он захихикал и кивнул.

– На арахисовое масло.

Мои глаза от ужаса округлились.

– Господи, Калеб, прости! Я не знала… – Я запнулась, выходя из роли. Моим любимым лакомством было арахисовое масло. Я ела в основном его, и сейчас оно стояло у Калеба в холодильнике.

Он покачал головой и засмеялся.

– Ничего страшного, Алая. В доме ему стоять можно. У меня на него слабая аллергия, и только тогда, когда я сам его ем. Так что не целуй меня после того, как им подкрепишься.

Я помотала головой, не веря, что он не предупредил меня заранее.

– Итак, – начал он. – Панталоны, шортики или стринги?

Вернулся прежний Калеб. Мы продолжили засыпать друг друга вопросами, иногда серьезными, иногда дурацкими. Он задавал много неприличных вопросов, но в своей шутливой манере.

Я наелась пиццей, но Калеб настоял, чтобы мы попробовали мороженое. Он купил нам клубничные рожки в шоколаде, и мы ели их, гуляя по парку. Но прикончить их так и не смогли и в итоге выкинули. Было поздно, но мы пока не торопились возвращаться домой. Калеб взял меня за руку и потянул за собой на траву.

– Я объелся как гиппопотам слоном. – Он похлопал себя по плоскому животу.

Я засмеялась, пытаясь себе такое представить. Как у него получается столько есть и при этом иметь сексуальные кубики?

– Гиппопотамы травоядные, – ответила я ему. – Но ведь рассказывали о случаях, когда они ели мясо. Так что ладно, будешь гиппопотамом, сожравшим слона.

– Моя умняшка Алая. У тебя такой сексуальный мозг, он так заводит.

Я засмеялась. Не помню, когда последний раз я так много смеялась. Мы притихли. Еще долго мы лежали на траве и наслаждались тишиной, просто держась за руки и глядя в темное бархатное небо.

Вдалеке от большого города звезды украшали небеса, дополняя романтичный свет луны. Воздух только начал остывать от жаркого дня. Я ощущала запах травы, резкий и свежий. Дикая лаванда с одуванчиками в городе считались сорняками, а здесь они придавали свою, волшебную атмосферу.

Вот какие чувства во мне пробуждал Калеб. Для остальных людей я была обычным сорняком, но для Калеба стала особой и волшебной, как нескошенный цветок.

Повернувшись на бок к нему лицом, я прошептала:

– Спасибо тебе за этот вечер, Калеб.

Он остался лежать на спине, но повернул голову ко мне. Прежде чем он успел что-нибудь ответить, я протянула руку и коснулась его лица. Он смотрел на меня, терпеливо ожидая.

Я пробежала пальцами по носу, соскальзывая на почти женственные губы, и свернула к уголкам скул. Калеб закрыл глаза, когда я медленно прошлась по бровям, на губах появилась легкая, заигрывающая улыбка. Когда я остановилась, он открыл глаза и поглядел на меня с таким чувством, что я потеряла голову. Я придвинулась и нежно его поцеловала.

Когда я отстранилась, его рука обвила меня. Обняв меня за шею, он снова притянул меня к себе и страстно поцеловал, будто ждал этого весь день. Когда наши губы встретились, в груди разлилось облегчение и желание. Калеб лег на меня сверху, прижавшись твердым телом и опершись на локти.

– Алая, – прошептал он, втягивая ртом мою нижнюю губу. – Моя Алая.