— Если не одолеет, вы покинете северный остров, — сказал Хару. Но затем сделал небольшую паузу и добавил: — В одних портках.

Асваны загомонили. Им такой расклад явно не нравился. Но Дир Ад Альмад, который привёл нас сюда, вдруг воскликнул:

— Не ты ли, Оге Могучий, хвалился своими воинами? Мол, они сильнейшие в Арахате.

— Было, — оскалившись, кивнул Оге.

— Так в чём проблема? — наигранно удивился Хару. — Решено! Поединок. Вон тот юноша, что прячется среди вас. Наверняка ты самый слабый. Выйди.

Я не сразу понял, что речь идёт обо мне.

Асваны обернулись и уставились на меня двояко. То ли радовались, то ли напряглись. Наш бой с Оге закончился быстро, и всей силы увидеть они не успели. А ну как не справлюсь?

Сдерживая ухмылку покруче той, что была на лице Хару, я выступил вперёд.

Ох, не того ты, кнезир, выбрал. Не того.

Хотя… А кто, говорите, будет моим соперником?

Глава 19

Решать спорные вопросы поединком — излюбленная традиция многих народов. Искоренить её за своё не слишком долгое правление у меня не получилось.

Как ни странно, в Велизаре, где эту традицию особенно чтили раньше, от неё остались только праздничные поединки, чтобы молодёжь могла помериться силами. Наверное, потому что мы с самим Велизаром успели там навести больше порядков, чем в остальных частях будущей империи.

Больше варгийцев поединки любили, разве что, асваны. Они-то и сохранили этот дикий, но такой удобный обычай. Удобный, куда ты — просто сильный воин, конечно. Будучи императором, мне пришлось натерпеться обычаев.

Бывало, в качестве доказательств явный виновник предлагал суд поединком. Мол, пусть боги окажут своё влияние и рассудят, кто прав, а кому — шиш. Правда, смельчаки выбирали заведомо слабых противников и уже ухмылялись, представляя скорую победу.

Что ж, у обычая был ещё один замечательный момент. А именно возможность выставить вместо себя представителя. Даже встречались такие, кто сражался на поединках за деньги от города к городу. И было довольно забавно наблюдать, когда я лично или мои советники предлагали свои кандидатуры на роль представителя слабых. Спесь тут же слетала с лиц, а поединок оказывался совершенно необязательным.

Но вот что занимательно. У предков нынешних асмаридцев привычки решать вопросы поединками не было. Поэтому я удивился, когда Хару предложил именно это.

— Как тебя зовут, воин? — спросил он меня.

— Лигги Чёрный!

Хару нахмурился, услышав моё выдуманное имя. Я улыбнулся. Невинно так, по-ребячески.

— Дир, — махнул кнезир Мадальталя, — Будешь биться ты.

Демоны…

Дир глянул на меня с удивлением. Наверняка не понял своего правителя. Мол, зачем целого гайдамала гвардии на какого-то мальчишку натравливать? Не велика ли честь чернявому асвану?

Но Дир Ад Альмад был послушным. И приказы не обсуждал, даже если те вызывали кучу вопросов.

Я услышал, как за спиной шепчутся люди Оге. Они беспокоились. Да я тоже беспокоился, если честно. Новая сила, конечно, придавала уверенности, но всё же я только-только её получил и ещё не совсем хорошо управлялся.

Прикинул, какие печати остались в сумке, оценивающе посмотрел на соперника…

Ай, ладно! Справлюсь. Не силой, так хитростью возьму, даже если он на стадии Серебра. С Оге же справился. А тот тоже не из простых воинов.

Место для поединка находилось снаружи. У Хару Ад Халада для подобных развлечений целая арена имелась. Куда более приличная, чем ближайший перекрёсток и, уж тем более, получше бойцовской ямы, в которой месили грязь и пыль на западном острове.

Вельможи, которые присутствовали в тронном зале, заняли зрительские скамьи, расположенные лестницей кверху. Гвардейцы, ощетинившись копьями, окружили арену, словно живой частокол. А кнезир занял почётное место на высокой платформе, откуда был лучший обзор.

Оге с Алексеем готовили меня к схватке. Причём Оге беспокоился куда сильнее моего друга. Тот лишь жаловался, что снова всё веселье досталось мне.

— Я ведь тоже хочу силушку опробовать! — воскликнул он.

— Как закончу, могу и тебе по мордасам навалять, — сострил я.

— А давай! — обрадовался он вдруг. — Ну, точнее, попробуй!

Оге отодвинул его могучей лапой и с серьёзной миной глянул на меня. Осмотрел с ног до головы, поджал губы и помотал головой. А затем вытащил из ножен меч и протянул мне.

— Вот! — буркнул он. — Возьми его. Твой никуда не годится.

Забавно, учитывая, что он же мне и продал ту кое-как закалённую железку, что болталась у меня на поясе. Но вслух я поблагодарил его и принял оружие.

— Только на время боя! — опомнился Могучий, прежде чем отпустить рукоять.

— Мне не нужен твой меч, — успокоил я его. — Мне и мой по душе. Но скажи, почему ж ты сражался секирой, когда вышел против меня?

— Кто ж знал, что ты сильный! — пожал он плечами.

Затем его место снова занял Алексей. Но от него я получил лишь похлопывание по плечу и пожелание:

— Ты не слишком перенапрягайся, дружище. Чтоб потом не говорил, мол, проиграл мне, потому что измотан был.

И я пошёл навстречу Диру.

Гайдамал кнезирской гвардии выглядел недовольным. Хмурился, смотрел исподлобья. В качестве оружия он выбрал копьё с широким лезвием. Что-то вроде рогатины, но подлиннее, поуже и немного легче. Всё-таки выкованная стариградским кузнецом Людотой рогатина была для более грубой работы. Например, против Чернобурого Медведя, для которого асмаридское копьё показалось бы иголкой.

Торжественности не было. Все ожидали, что поединок будет короче, чем подготовка к нему. Поэтому Хару махнул рукой, трубач задул в трубу, и схватка началась.

Надо отдать должное Диру, с места в карьер он бросаться не стал. Перехватил копьё двумя руками и дугой начал подходить ко мне ближе.

Я чувствовал, как вокруг нас сгущаются духовные потоки. Свои видел сразу, а вот стихии соперника ещё не открывались взору. К тому же, он мог быть и повыше Бронзы, а там совершенно другой уровень владения духовной силой. Мудр вкратце объяснял, что Серебряным Воинам открываются не просто духовные потоки, а настоящие духи стихий. Вот только овладеть ими способен не каждый. И Серебряный Воин вполне мог оказаться просто очень сильным Бронзовым.

Но вряд ли такого поставили бы сотником.

— Давай разберёмся с этим побыстрее, и вы уже сгинете с глаз моих долой, — прорычал Дир.

— Ты будешь болтать или сражаться, асмаридец? — Надеюсь, мой кривой асванский не вызвал подозрений.

Но вот гнев —