– А я о чем вам толкую?! Не было у него мотива убивать мать, да и просто, как вы выразились, из личной неприязни он бы такого не сделал, понимаете?

– Вы не подскажете, как найти преподавателя музыкальной школы, у которого жил Кирилл Третьяков?

Покинув жилище Игумновой, беседа с которой оказалась плодотворной, Шеин набрал Суркову. Та ответила сразу, словно сидела у телефона в ожидании звонка.

– Алла Гурьевна, есть новости! – выпалил Антон, забыв поздороваться. – Но нам с Дамиром, похоже, придется еще на денек-другой задержаться в Екатеринбурге. Не возражаете?

– Если так нужно, оставайтесь! – с готовностью согласилась следователь. – Я улажу все с отделом кадров… Не удовлетворите мое любопытство?

– Отчасти, Алла Гурьевна: скажу лишь, что актриса Евгения Демидова…

– Это та, которую убили в Екатеринбурге десять лет назад?

– Одиннадцать, если точнее… Так вот, она, оказывается, знаете кто?

– Не томите, Антон! – взмолилась Суркова.

– Мамаша Кирилла Третьякова, нашего подозреваемого!

Молчание в трубке, длившееся не менее тридцати секунд, показывало, что информация потрясла собеседницу: на это Шеин и рассчитывал.

– Вы… вы уверены в том, что говорите? – подала она голос наконец.

– Абсолютно.

– Даже не знаю, что думать… Полагаете, Третьяков убил свою мать?

– А вы?

– Ну-у, трудно сказать! С одной стороны, ничего исключать нельзя, но все же для совершения такого, гм… акта требуется определенный склад характера!

– Мы же говорим о маньяке! Разве большинство таких злодеев не получают психологические травмы в детстве и юности?

– У Третьякова была травма?

– Он не ладил с мамашей с подросткового возраста.

– Причина?

– По словам тех, кто ее знал, ее интересовала лишь собственная персона, и многочисленные поклонники и поклонницы только подпитывали ее раздутое эго!

– Но это вряд ли можно назвать психологической травмой, – возразила Суркова.

– Третьяков даже переехал к своему преподавателю из музыкалки, – попытался подкрепить свои выводы опер. – Он не жил с матерью с четырнадцати лет.

– Это интересно, но тоже мало о чем говорит – разве что о том, что Кирилл отличался сильным характером и не желал подстраиваться под образ жизни матери.

– Вы его оправдываете, я не пойму?

– Нет, только пытаюсь адекватно оценить информацию: нельзя называть человека маньяком на том лишь основании, что он не уживается с родственниками, которые не являются примером для подражания! Кстати, что известно об обстоятельствах убийства актрисы?

– Пока очень мало: я хочу встретиться со следаком по ее делу. Не слишком рассчитываю на успех, ведь времени прошло много, но все-таки попытаюсь, поэтому мне нужна ваша помощь.

– Вы же знаете – все, чем могу…

– Поговорите с вашей подружкой Акуловой и попросите ее найти следователя по делу убиенной Евгении Демидовой: похоже, наше дело связано с тем, давним, и, не разобравшись с ним, мы вряд ли распутаем питерские убийства!

– В этом я с вами согласна: обязательно позвоню ей прямо сейчас и обо всем договорюсь. Есть еще планы?

– Навещу того препода, у которого кантовался Третьяков: вдруг он сможет рассказать что-то интересное?

– Хорошая мысль! А чем Дамир занимается?

– Родственниками Дорофеевой: судя по всему, и у нее с детками не ладилось – короче, все тетки как на подбор!

– Есть что-то, за что можно зацепиться?

– Нам удалось лишь парой слов переброситься: вечером в гостинице поговорим подробнее.

– Ну, удачи вам, Антон: все, что зависит от меня, я сделаю!

* * *

Когда Алла поделилась с молодыми оперативниками сведениями, полученными от Шеина, они пришли в экстаз, но Алла быстро охладила их пыл тем же способом, что и энтузиазм Антона.

– Вы не принесли мне ничего нового, – напоследок укорила она мужчин. – Ни единой улики, которую можно предъявить Третьякову! Все, что мы узнали о его детстве и юности, – сведения, полученные от других людей, причем свидетельств самых близких мы не услышим, ведь они мертвы! Кроме того, эти факты сами по себе ни о чем не говорят: нам нужны доказательства, которые припрут Третьякова к стенке и заставят сознаться, а он, надо признать, крепкий орешек и просто так не расколется! Он отлично знает свои права, у него самый лучший в Питере адвокат и толпа поклонников, которые уже возбудили прессу и телевидение. Мне постоянно стучат сверху с требованиями решить вопрос с задержанием и либо упечь его на нары, либо выпустить с извинениями!

– А что, если попытаться прижать его тем, что мы выяснили? – предложил Логинов. – Ну, он же не в курсе, что мы знаем о его матери…

– Еще рано, – возразила Алла. – Нужно больше информации. Ну и что, что мы теперь в курсе случившегося: Третьяков, скорее всего, не станет отрицать очевидного, но ведь нам никак не привязать его к тому старому делу! Нет, я бы не торопилась: давайте поглядим, что накопают Антон и Дамир… А вы продолжайте работать, друзья мои: в конце концов, три женщины погибли на нашей земле, и убил их кто-то, кто все еще находится здесь, а значит, под угрозой могут оказаться и другие. Наша задача – остановить преступника, так что найдите мне что-то существенное!

– Но мы же принесли одежду Третьякова! – возразил Логинов. – Она соответствует той, что на незнакомце с видео, где он встречается с Понизовой…

– Это хорошо, – перебила Алла, – но пока что эксперты не отчитались о результатах исследований. Честно говоря, Виктор, уверена, что и в вашем гардеробе найдутся толстовка и кожаная куртка – как и у доброй половины ваших коллег!

– В любом случае следов крови мы на шмотках не найдем, ведь Анну задушили, а не зарезали!

– Вы отлично знаете, что существуют другие экспертизы – волос, волокон из машины Понизовой и так далее.

– А если Третьяков вычистил одежду? – задал вопрос Белкин.

– Вы серьезно, Александр? – недоверчиво изогнула бровь Алла.

– Когда он успел бы? – поддержал ее Севада. – Вещи ведь надо не только постирать, но и высушить…

– А сушильная машина на что? – парировал Логинов.

– У Третьякова в квартире даже кровати нет, а ты – «сушильная машина»! – развел руками Падоян.

– Не забывайте, что мы цепляемся за очень тонкие ниточки, – вмешалась в перепалку Алла. – Вы проверяли, успел бы Третьяков добраться до театра после убийства Понизовой, да еще и домой заскочить, чтобы переодеться?

– За глаза и за уши! – ответил за всех Логинов.

– Но пешком-то далековато!

– Зачем пешком? Скорее всего, он тачку поймал. Это мы вряд ли сможем доказать: поблизости камер нет, а из его соседей никто не видел, в какое время он выходил из дома.

– Плохо, друзья мои! – воскликнула Алла. – Очень плохо! А во сколько Третьяков появился в театре?

– Судя по камерам, через час после убийства: он запросто мог успеть заскочить домой и