и ярославцы, дабы избежать гнева сильных мира сего. И каждый тащил свои пожитки, если под пожитками понимать национальные обычаи, семейные традиции и фамильные привычки. И Смоленск был плотом, и я плыл на этом плоту среди пожитков моих разноплеменных земляков через собственное детство.

…Я вижу нашу комнату в домике на Покровской горе: тогда она казалась мне огромной, потому что свет керосиновой лампы не в силах был растопить темень в ее углах. Я сижу за столом, и мой подбородок упирается в книгу. Бабушка только что научила меня читать (подозреваю, чтобы я ей не мешал), и я громко читаю, а за столом чинно пьют чай старые женщины. На столе – колючий колотый сахар, черный хлеб и бабушкино печенье из ржаной муки, и хотя в стране НЭП, и лавки ломятся от товаров, у сидящих за столом нет денег на эти товары.

– Ай, какой хороший мальчик! – худая, коричневая от бесконечных стирок рука ласково гладит меня по голове. – Нет, вы только послушайте, как громко он читает!»

Судьба Бориса Васильева была тесно связана со Смоленской землей. В Краснинском уезде, около села Высокое до революции находился дом его предков – дворянского рода Алексеевых. Сейчас это село уже не существует: в годы войны там находился немецкий штаб, и после пожара весь семейный архив был уничтожен.

Его отец Лев Александрович Васильев, родившийся в 1892 году, был офицером царской, а с 1918 года – Красной армии. Мать – Елена Николаевна Алексеева – принадлежала к известному дворянскому роду, связанному с именами А.С. Пушкина и Л.Н. Толстого.

Отец, как писал потом Б.Л. Васильев, «чудом пережил три армейских чистки, бивших больше всего по бывшим офицерам царской армии». В молодости он выбрал военную карьеру и незадолго до начала Первой мировой войны поступил в школу прапорщиков. В 1915 году офицера отправили на фронт. Хорошие отношения с бойцами подразделения спасли ему жизнь во время революции: когда солдаты массово переходили на сторону большевиков, они не тронули Льва Васильева и предложили ему присоединиться к Красной армии. И он со всей своей ротой перешел на сторону «красных».

А вот Елену Николаевну взяли «по спискам» и повели вместе с подругой на казнь куда-то за башню Веселуху. Подругу расстреляли, а Елену Николаевну по какой-то причине отвели обратно в тюрьму. А наутро пришло известие о «красном офицере» Васильеве.

В повести «Век необычайный» читаем: «В нашей семье никогда не упоминали о прошлом. Его как бы вообще не существовало, а отсчет шел только с Гражданской войны. О том, что было раньше, стали рассказывать мама и, в особенности, тетя Таня уже после смерти отца, в 70-х годах – и то по моим настойчивым просьбам».

Мать будущего писателя, Елена Николаевна, как уже говорилось, принадлежала к знатному дворянскому роду.

Дворянин и владелец поместий Высокое и Новоселки Иван Иванович Алексеев, родившийся в 1850 году, и его брат Василий Иванович Алексеев были «народниками», арестовывались и ссылались под надзор, бежали в Америку, где в штате Канзас пытались построить коммуну на принципах утописта-социалиста Шарля Фурье. Затем Василий Иванович стал учителем старшего сына Л.Н. Толстого Сергея и подружился с самим Львом Николаевичем. Затем он учил и дочь писателя Татьяну.

Невероятно интересный человек, он вошел в мировую литературу как фактический спаситель единственного экземпляра «Евангелия» от Толстого. А произошло вот что. Однажды Василий Иванович поинтересовался у Льва Николаевича, нет ли у того чего-нибудь новенького почитать? Толстой ответил: «Да, есть. Только что закончил самостоятельную характеристику всех мировых религий». Алексеев взахлеб прочитал труд Толстого, а затем спешно переписал его от руки. И тем самым он фактически спас текст для потомков.

Был в роду Алексеевых и герой войны 1812 года генерал Илья Иванович Алексеев (1772–1830). Он сражался под Полоцком и при Березине, а в 1813 году в сражении под Люценом он был ранен в левую ногу, с раздроблением кости, и его без сознания солдаты вынесли из боя.

У него был сын Александр (1800–1833), и это был прапрадед писателя Б.Л. Васильева, о котором он написал в одном из своих романов. Произведение стилизовано под мемуары главного героя, много испытавшего на своем веку. Александр Ильич Алексеев, блестящий гвардейский поручик, в ссылке в Кишиневе познакомился с А.С. Пушкиным, который, по прибытии в Санкт-Петербург, посвятил ему свое знаменитое стихотворение «Андрей Шенье». Александр Ильич в то время находился на излечении после дуэли со знаменитым Руфином Ивановичем Дороховым. Пушкин не только посвятил Алексееву стихотворные строки, но и подарил рукописную копию. Б.Л. Васильев упоминает об этом эпизоде в романе «Картежник и бретер, игрок и дуэлянт». Там же рассказывается и о других событиях из жизни его славного предка: о переводе из гвардии в пехоту за дуэль с Дороховым, об аресте, последовавшем в начале 1826 года, о пребывании в Петропавловском каземате за хранение крамольных пушкинских стихов, о разжаловании в солдаты и т. д.

Воспитанием Бориса занималась мать. Она дала сыну хорошее домашнее образование: учила писать и читать, знакомила с законами арифметики, физики и химии, занималась языками.

Поколение Бориса – это было первое поколение, родившееся после окончания открытой гражданской войны, но оно оказалось поколением, выросшим в состоянии продолжающейся скрытой гражданской войны.

Конечно, мы не ощущали всего ужаса перманентного террора, но наши родители, родственники, старшие братья и сестры испытали его в полной мере. Нам в наследство досталось полностью разрушенное правовое пространство, а нашим внукам – разрушенное идейное… Ни отец, ни мама никогда мне ничего не рассказывали о себе. Ни о своем детстве, ни о своей молодости. Они исходили из главного принципа того времени, когда я был ребенком: чем меньше я буду знать о прошлом, тем спокойнее будет моя жизнь.

БОРИС ЛЬВОВИЧ ВАСИЛЬЕВ, русский советский писатель

Влияние семейных традиций на формирование своего мировоззрения писатель называл решающим. Он писал: «Меня воспитывали еще по старинке, как это было принято в провинциальных семьях русской интеллигенции, почему я безусловно человек конца XIX-го столетия. И по любви к литературе, и по уважению к истории, и по вере в человека, и по абсолютному неуменью врать».

В отличие от воспитания советского времени с его лозунгами и показательными судами над «врагами народа», это было созидательное воспитание.

Учился будущий писатель в Смоленске, потом – в Воронеже, куда по службе перевели его отца. В 1941 году он окончил 9-й класс воронежской средней школы № 5. В нем рано проявились увлечение историей и любовь к литературе. Учась в воронежской школе, он играл в любительских спектаклях, выпускал вместе со своим другом рукописный журнал. Позднее он вспоминал: «В школе мне было невыносимо скучно, по крайней мере, до восьмого класса. Я знал почти все, что там преподавали, а потому маялся, делал домашние