Короче говоря, дома он оказался опять очень поздно, а на земле молодой человек стоял так: поставив ступни под углом девяносто градусов друг к дружке и перекатываясь с пятки на носок, а также с носка на пятку.

«Эх, тов. Оскин! Разве ж можно пропивать десять рублей дотла, даже если ты их нашел неизвестно по какому случаю?» — спросил Голос.

Но ничего не ответил бедняга. У него и у самого накопилась масса вопросов, требующих немедленного разрешения.

— Что же будет? — вопрошал Оскин, в отчаянье и испуге ломая свои белые пальцы. — Разве так можно делать?

И естественно, так и не узнал, можно или нет. А то как же иначе? Ведь в комнате он был один, кто б ему мог ответить? Голос? Так Голос и сам не знал, что к чему.

После истерик, восклицаний и вопросов тов. Оскин проснулся — ясно, опять с похмелья, — но уже довольно спокойным человеком. Он привычной рукой полез в карман. Не ломал он больше пальцы, не удивлялся он больше, а только крякнул от удовольствия, увидев, что десятка опять на своем месте.

Встал, ушел, пошел, гулял, лег, спал. Пьяный.

Новый день. Прежняя картина. Тот же пиджак. Та же десятка. Берет десятку. Довольный уходит.

«Эх, Оскин, Оскин, — говорит ему вдогонку Голос. — Не доведет это тебя до добра…»

А ему даже и на Голос наплевать.

Но чудес нет. Я обращаю ваше внимание на этот несомненный факт в связи с тем, что на пятый день нахождения сумм тов. Оскиным было обнаружено уже не десять, а всего семь рублей. Семь рублей, уже не десять.

Дальше — меньше. На шестой день — всего лишь три рубля. Трешка. Пропита.

И настает седьмой день недели чудес. И на седьмой день недели чудес тов. Оскин лезет в чудесный пиджак и извлекает из него шесть медных копеек.

Тут следует заметить, что этот седьмой день был по странному совпадению понедельник. А понедельник, как известно, является днем начала рабочей недели.

Оскин же хоть и был выпивоха, но человек сообразительный. Знал, что можно, а что нельзя. Знал, что неделю можно на работу не ходить, а больше нельзя.

Сообразительный Оскин посмотрел на часы. Часы ничего не показывали. Сообразительный Оскин включил радио. «На зарядку! На зарядку!»

И понял Оскин, что на работу он не опоздал, а если поторопится, то даже и успеет. Может идти на работу.

Чем-то он там наскоро перекусил, на кухоньке что-то скушал, почистил свои полуботинки, пригладил свои редкие волосики, сел со своими шестью копейками в автобус и приехал на работу.

На работе тов. Оскин довольно быстро разъяснил интересующемуся начальству, что все пять рабочих дней прошлой недели он находился у постели больного дедушки, находившегося в забытьи. А теперь дедушка умер, и тов. Оскин уже на работе, а также просит задним числом как-нибудь отметить его на работе, ввиду утраты дедушки, или дать ему задним числом отпуск за свой счет, если не принимать утрату дедушки к сведению.

Далее разворачивается такая сцена.

— Это очень грустно, товарищ Оскин, что у вас умер дедушка. Не стало на земле еще одного прекрасного человека. Вечная ему память в сердцах. Но скажите, пожалуйста, где те шестьдесят рублей ноль шесть копеек профсоюзных денег, что были доверены вам как профсоюзные взносы для передачи их по назначению.

Тут тов. Оскин потупился и горько-горько заплакал.

— Товарищи, — сказал он, — если б только я сам был виноват! Ведь это у меня наследственное. Мой папа Василий пил много водки. Пил ее и дедушка Пров. А прадедушка Степан допился до того, что сидел все время на печке, ел сырое тесто, и ругал царский режим. Товарищи! Коллектив! Помогите мне, если можете. Помогите мне, а деньги я потом отдам.

— Он прав. Он виноват, но не в такой мере, чтоб его можно было за это сильно карать, — сказал посовещавшийся коллектив и помог т. Оскину.

Его отдали на принудительное лечение от алкоголизма в прекрасную лечебницу, полную света, воздуха и запаха хвойных деревьев.

Оттуда Оскин вышел помолодевшим и просветленным. Любо-дорого теперь на него посмотреть. Денег в пиджаке он больше не находит, так как пиджак у него сейчас совсем другой, новый, а все деньги он хранит на сберкнижке.

Оскин больше не плачет. Он не разговаривает с Голосом, не ловит чертей, не давит мух и не кричит «что делать?». Он сам теперь знает, что делать. Избегать подобных вышеописанных чудес, вот что надо делать.

Ибо они редко доводят человека до хорошего конца, а если и доводят, так только в рассказах, как две капли воды похожих на этот.

* Тов. — знаменитое советское сокращение советского слова «товарищ». Примерно такое же, как сокращение «о.» в дореволюционной литературе по отношению к священнику.

Лечение, как волшебство

У товарища О. однажды очень сильно разболелся радикулит. Тов. О. лежал на диванчике и охал, как раненый.

А его жена Софа, которая к тому времени уже работала портнихой в музкомедии, встретила свою близкую подругу Машеньку, и та взялась свести больного к одной волшебной бабушке.

Шмыгая носом, Машенька вела согнутого в крючок служащего по углам и закоулочкам улицы Засухина на лечение.

А улица Засухина — это отличная от многих улица. Она расположена в предместье, где с одной стороны — лакокрасочный завод, а с другой — мясокомбинат. Омывается улица речкой Качей.

Заскрипели тяжелые ворота, и в них появилась подозрительно глядящая старушка.

— Нет, нет и нет, — сказала она в ответ на Машины униженные просьбы. — Уж меня и милиция предупреждала, что я ничего не имею права. Уж и корреспондент тут хвостом вертел, лиса, чтобы определить меня как мракобеса.

Бабушка грубо выругалась.

— Очень просим.

— Нет, мне и так пензия хватает. А лечения эта — она мне вот где, эта лечения.

Старуха показала на горло.

— Уж вы, дорогая Пелагея Абрамовна, не откажите в любезности. Это — Боря. Муж моей лучшей подруги. Помните, которая доставала вам мохер? Я с ними как родная.

Уколотая мохером знахарка поджала губы.

— Пройдите в горницу.

А горница у ней оказалась чуднáя и чýдная.

В кадках росли диковинные цветы — фикусы и кактусы. Кот черный с белым ошейником подошел и сказал: «Мур-р».

— Да, Гаврюша, да. Видишь, гости у нас.

Попугай хранил молчание в золоченой клетке.

И еще — в углу, в ящике, какие-то животные скреблись, дрались.

— Это кто? — раскрыв рот, спросила Машенька.

— Это — крыски и мышки, мои деточки.