Шрифт:
Закладка:
Я выпустил шасси, так как мне показалось, что там – площадка, но когда я стал разворачиваться, то мотор остановился, и машина пошла книзу. Я только успел выровнять ее из крена, как лыжами самолет задел за макушку дерева, и получился полный скоростной капот, т. е. самолет перевернулся кверху колесами. Я был привязан ремнями, но их оторвало, и меня выбросило из самолета. Так что я упал метров с 30, хотя точно не знаю. По-видимому, получилось так, что я упал на снег, а потом я покатился по дороге и ударился виском, и минут 40 я лежал без памяти. Потом, когда я очнулся, я чувствую что-то на виске, приложил руку – кровь, и висит лоскуток кожи. Я его хотел сначала оторвать, а потом чувствую, что кожа толстая, и обратно ее приложил к пораненному месту. Кровь там запеклась, и все потом заросло. От самолета осталась только одна кабина и хвост – все разлетелось в разные стороны».
В горячке боя Маресьев, видимо, потерял ориентировку и посчитал, что он находится на немецкой территории.
На самом деле он совершил посадку в 4 км от деревни Рабежа и в 6 км от деревни Овинчище, то есть на своей. Это была пустошь между обширными болотами, но всего в 300 м от места приземления проходила дорога между указанными деревнями, по которой периодически шло снабжение к линии фронта. Услышав шум автомобильных двигателей, Маресьев укрылся в сарае для сена, который находился на юго-западном краю Лютицкого болота. В этом помещении он и провел большую часть времени, съев, по его словам, только горсть муравьев и пол-ящерицы. В конце концов, оправившись от травм (у него было сотрясение мозга, вероятно вызвавшее галлюцинации), летчик двинулся в северо-восточном направлении, пересек заснеженное болото (глубина снежного покрова в тот момент еще составляла около метра) и вышел на околицу деревни Плав, до которой от места посадки по прямой было около 8–9 км. В госпитале у Маресьева началась гангрена, но его спас однополчанин капитан А.Н. Дехтяренко, который, самовольно взяв в полку связной У-2, забрал летчика и вместе с ним долетел до Москвы, где передал его в центральный госпиталь для дальнейшего лечения.
Найден документ от 22 мая 1942 г. о передаче Як-1 Маресьева с мотором М-105ПА из эвакуационного отдела 325-й стрелковой дивизии 60-му району авиационного базирования (60-му РАБ), где истребитель, как не подлежащий ремонту, был официально списан 25 мая. Добавим, что в том вылете 74-й ШАП потерял 2 одноместных Ил-2, оба пилота: штурман полка капитан А.М. Шубин и сержант И.Е. Гончаров числятся пропавшими без вести. Все остальное (роман Бориса Полевого и его экранизация) являются не более чем художественным вымыслом[13].
К середине апреля в районе Демянска резко потеплело. Недавние жестокие морозы сменились плюсовой температурой, а небо окутала низкая облачность. Мокрый снег сменялся дождем. Эта погода привела к страшной распутице, все дороги превратились в месиво грязи и глубоких луж, воздушные базы, не имевшие твердого покрытия, тоже вышли из строя. Передвижения войск по бездорожью стали практически невозможны.
Тем временем активные действия авиации возобновились. Так, 16-го числа ВВС КА выполнили 166 вылетов. Летчики доложили о 16 сбитых самолетах (10 Me-109, 3 Ju-88, 1 Ju-87, 1 Не-113 и 1 FW-187). Полных данных о потерях люфтваффе за этот месяц не сохранилось, но очевидно, что эти сведения были сильно преувеличены. В этот день во время полета в Демянск пропал без вести Ju-86 W.Nr. 0286 «PF+QU» из KGr. zbV7 (пилот фельдфебель О. Рудольф). Собственные потери составили 7 самолетов (3 Як-1, 2 Пе-2 и 2 ЛаГГ-3). Еще 20 советских самолетов было уничтожено или повреждено в результате немецких налетов на аэродромы. При этом погибло и было ранено 47 летчиков и людей из технического персонала. Ночью наша авиация осуществила 152 вылета, из них 124 – на снабжение своих войск. Бомбардировщики ТБ-3 и пассажирские самолеты ПС-84 сбрасывали грузы в районе Рамушево и в других секторах. Всего транспортники доставили своим войскам 70 тонн грузов, что было сопоставимо с грузооборотом немецкого воздушного моста.
18 апреля среди потерь советских самолетов впервые встречаются загадочные «Х.Х.». Так в документах того периода обозначали английские и американские истребители «Харрикейн» и «Киттихаук», полученные по ленд-лизу. Ими были перевооружены 157, 191, 438, 485-й и другие истребительные полки, воевавшие на данном участке фронта.
Ну а немцы продолжили наступление. 16-я армия сосредоточила основные усилия на участке шоссе Борисово – Рамушево. Эта дорога проходила по насыпи, вокруг которой находились обширные болота. Немцы планомерно вбивали клин в советскую оборону, и 20 апреля при мощной поддержке Ju-87 им удалось отбросить подразделения 397-й стрелковой дивизии, 41-й и 44-й стрелковых бригад. К концу дня противник захватил Рамушево – ключевой пункт на пути к Демянску – и достиг еще скованной льдом реки Ловать. Это была последняя водная преграда на кольце блокады, до позиций 2-го и 10-го армейских корпусов оставалось всего несколько километров. Одновременно с этим специально собранная ударная группа из моторизованной пехотной дивизии СС «Тотенкопф» 17 апреля начала прорыв изнутри котла. Данный факт стал возможен благодаря хорошо налаженному снабжению. Если в феврале – начале марта окруженные думали лишь о выживании и удержании своих растянутых позиций, то к началу апреля запасы боеприпасов пополнились настолько, что это позволяло предпринять наступательные действия.
Через два дня эсэсовцы продвинулись до Ловати в районе Омычкино. 20 апреля (в день рождения фюрера) Теодор Эйке получил звание обергруппенфюрера и генерала ваффен СС и был награжден Рыцарским крестом. Это подстегнуло эсэсовцев, и на следующий день они сделали последний рывок. Вечером 21 апреля солдаты дивизии «Тотенкопф» прорвались к Рамушево и встретились с солдатами 8-й егерской дивизии. Кольцо блокады было разорвано.
Интересно, что советское командование не имело никакой информации о том, что происходит в районе между реками Ловать и Пола. Оно не знало, что немецкие войска соединились. Из-за потепления уровень воды в водоемах стал быстро расти, начался паводок, многочисленные
