Шрифт:
Закладка:
По состоянию на 14 февраля в составе 2-го ГИАП было 3 МиГ-3 и 2 ЛаГГ-3, в составе 513-го ИАП – 1 ЛаГГ-3 и 1 И-16.
16 февраля стало очередным неудачным днем для 522-го ИАП. В 11.45 в районе Малой Вишеры были атакованы и сбиты 2 ЛаГГ-3 летчиков Величко и Сухих. И снова в указанное время у противника не было заявлено никаких побед. Так же после боя с Me-115 в районе Мясного Бора был сбит ЛаГГ-3 летчика Гепалова из 513-го ИАП. Пилот погиб.
18 февраля в районе Малой Вишеры младший лейтенант Величко из 156-го ИАП тараном сбил Me-109, после чего погиб (боевых потерь у JG54 не зафиксировано). После этого изрядно поредевший полк сдал оставшиеся самолеты в 522-й ИАП и убыл на авиабазу Сейма на доукомплектование. Вскоре 513-й полк также передал оставшуюся матчасть (1 ЛаГГ-3 и 1 И-16) 2-му ГИАП и убыл в тыл.
Во второй половине февраля – начале следующего месяца в районе битвы стояла нелетная погода с низкой облачностью, снегопадами и туманами, так что и без того низкая активность авиации обеих сторон свелась практически к нулю.
Тем временем к 22 февраля подразделения 2-й ударной армии значительно расширили занятую территорию и достигли железнодорожной станции Ёглино, от которой до южных окраин Ленинграда оставалось всего 70 км, а до Балтийского моря – 78 км. На картах, лежавших на столах Гитлера и Сталина, образовавшийся выступ выглядел очень угрожающе. В условиях же зимы и местности, в которой проходили бои, все выглядело несколько иначе. Фактически повторилась та же ситуация, что под Демянском и Холмом. Советские войска оказались в безлюдном и необжитом краю, среди огромных болот, бесконечных мелких речушек и обширных пустошей, в котором почти не было населенных пунктов и дорог. Немцы же, называвшие весь этот район «Задницей мира» (Arsch der Welt), удержали все крупные города и поселки, превратив их в крепости с теплыми домами и подвалами, большими запасами продовольствия и топлива, а также сохранили контроль над важнейшими дорогами. Более того, несмотря на, казалось бы, кризисное положение, противник продолжал оборонять плацдармы на восточном берегу Волхова в районе Киришей и Грузино. В итоге красноармейцы уперлись в линию упорно оборонявшихся населенных пунктов, а сами оказались на холоде среди лесов и топей с заведомо обреченным снабжением.
Между тем воздушные бои в этом секторе фронта возобновились только в середине марта. 16-го числа над Мясным Бором летчики 2-го ГИАП сбили Xs-126, затем во время воздушного боя с «Мессершмиттами» был сбит ЛаГГ-3 лейтенанта Салахутдинова. Летчик с трудом покинул горящий самолет (на нем уже пылала одежда) и приземлился в 4 км восточнее деревни Змейско (на восточном берегу Волхова). В итоге он повис на дереве, сильно замерз, потерял сознание и уже приготовился к смерти. Но Салахутдинову повезло: его, уже окоченевшего, случайно нашли проезжавшие мимо артиллеристы. «Истребители противника по-прежнему используют солнце для внезапной атаки. Выход из боя производят в сторону солнца с набором высоты. При равных силах истребители противника в бой не вступают», – говорилось в журнале боевых действий ВВС 52-й армии. В штабе как бы намекали, что немцы сбивают наши самолеты исключительно подло!
По всей видимости, ЛаГГ-3 стал жертвой лейтенанта Хёфе Вернера фон Пихон-Халау из 7./JG54, который одержал в этот день 5 побед, в том числе примерно в указанное время сбил «И-18». Люфтваффе тоже понесли потери. В районе Мясного Бора был сбит Bf-109F-2 W.Nr. 9651 обер-лейтенанта Хальмута Цилкена из 7./JG54. Пилот, имевший на своем счету 14 побед, погиб.
На следующий день 2-й ГИАП опять провел бой с мифическими Me-115, причем он продолжался чуть ли не 45 минут. «Бой происходил на виражах, причем один Me-115 вел бой, а второй ходил выше на солнце, стремясь выбрать момент для внезапной атаки. Своим маневром Me-115 не давали возможности вести пулъогонъ с близких дистанций и, наоборот, для PC держали малую дистанцию, вследствие чего снаряды рвались с большим перелетом» — так описывали тактику «сто пятнадцатых» наши летчики. В итоге был сбит ЛаГГ-3 сержанта Кокорина, который совершил аварийную посадку на брюхо в районе Большой Вишеры. Скорее всего, он стал жертвой обер-лейтенанта Макса Хельмута Остермана из 8./JG54, который в 10.06 (по берлинскому времени) сбил «И-18». Также в районе аэродрома Малая Вишера был сбит ЛаГГ-3 лейтенанта Фисюры из 522-го ИАП. Летчик погиб. Но на эту победу у немцев нет заявок.
Тут надо отметить, что никаких самолетов Me-115 не существовало в природе. Примерно за год до описываемых событий, в марте 1941 г., разведуправление Генштаба Красной армии сообщило секретную информацию: «Самолеты, находящиеся в опытном строительстве… Одноместный истребитель „Мессершмитт“ Me-115, с мотором „Даймлер-Бенц“ ДВ-603 мощностью 1500—1700л. с.». Первым сбитым «Me-115», официально засчитанным нашим летчикам, по всей видимости, стал истребитель, сбитый в районе Ленинграда 29 августа 1941 г. старшим лейтенантом П.Т. Тарасовым из 15-го ИАП. После этого сообщения о «сто пятнадцатых» периодически попадали в сводки в течение года. Но именно под Ленинградом данный «фантом» почему-то попадался чаще всего! За «Me-115» летчики принимали Bf-109F, который внешне значительно отличался от более привычного Bf-109E. Впрочем, у «Фридрихов»[14] были и, так сказать, «конкуренты». В первую очередь это уже многократно упоминавшийся, но фактически не существовавший (даже в виде опытной машины) «Хейнкель-113». Такие «призраки» нещадно сбивались советскими летчиками с 1941 по 1944 г. и фигурировали в донесениях гораздо чаще, чем «Me-115». И это притом, что за все эти годы ни разу не было найдено ни одного реального «Хейнкеля», скажем совершившего вынужденную посадку на нашей территории или в спешке брошенного на аэродроме. Почему-то данные машины встречались исключительно летчикам и только в воздухе. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, учитывая тот факт, что рисунки и силуэты мифического Не-113 активно распространялись в авиаполках и даже висели в авиационных школах. Вероятно, существовали даже учебные масштабные модели этого самолета!
