стал прекрасным способом познакомиться с программой, потому что я видела, какими были ее снимки до и после обработки… а затем пыталась повторить то же самое со своими. Нет, я не хочу сказать, что оказалась компьютерным гением вроде Ричарда, и опыта работы с программой у меня было гораздо меньше, чем у Брайса и его мамы, но когда я знакомилась с каким-нибудь инструментом, то запоминала усвоенное накрепко. Вдобавок мне, как выяснилось, чутье подсказывает, что на снимке требуется отредактировать в первую очередь, и это интуитивное понимание стало неожиданностью для обоих моих учителей.

Словом, из-за каникул, репетиторства и занятий фотографией мы с Брайсом были вместе с раннего утра до вечера, и так продолжалось каждый день с самого Рождества, пока не грянула буря. С началом января компанию нам стала постоянно составлять Дейзи, которая особенно любила сопровождать нас, когда мы выходили упражняться с фотоаппаратом, и собственная жизнь начала казаться мне до ненормальности нормальной, если так можно выразиться. У меня был Брайс, собака и новообретенное увлечение; мысли о родительском доме отступили на задний план, по утрам я радостно вскакивала с постели. Для меня это чувство было новым – и отчасти пугающим, внушающим мысли «только бы это подольше не кончалось».

Я не думала о том, как скажется на нас двоих все время, проведенное вместе. В сущности, я вообще почти не думала о Брайсе. Большую часть этого периода он просто был, как моя тетя Линда, или родители дома, или даже воздух, которым я дышала. Как только я бралась за фотоаппарат, или разглядывала фотографии, или колдовала с «Фотошопом», я, кажется, совершенно переставала замечать даже ямочки на щеках Брайса. Вряд ли я вообще сознавала, насколько важную роль он стал играть в моей жизни, – вплоть до одного момента незадолго до бури. После очередного долгого дня, проведенного вместе, он постоял рядом со мной на веранде, потом протянул мне свой фотоаппарат, экспонометр и новую катушку черно-белой фотопленки.

– Для чего это? – спросила я, принимая их.

– На случай, если захочешь попрактиковаться завтра.

– Без тебя? Я все еще плохо соображаю, что делаю.

– Ты знаешь больше, чем тебе кажется. Все будет хорошо. А мне следующие несколько дней предстоит много дел.

Как только он это произнес, у меня неожиданно защемило сердце при мысли, что я не буду видеться с ним.

– Ты куда-то уезжаешь?

– Нет, я буду здесь, но мне придется помогать отцу готовиться к ураганному норд-осту.

Я слышала об этом норд-осте от тети, но не думала, что эта буря будет чем-то отличаться от других, время от времени налетавших на Окракоук.

– А что это такое?

– Одна из разновидностей бурь на Восточном побережье. Иногда, как сейчас, они сталкиваются с другими погодными явлениями, и тогда становятся похожими на внесезонные ураганы.

Пока он объяснял, я пыталась осмыслить беспокойство, которое испытала, узнав, что какое-то время не буду видеться с ним. С момента знакомства самое долгое время, которое мы провели порознь, составило два дня, и я только теперь осознала, что и в этом есть странность. Если не считать членов нашей семьи, я не общалась так долго и плотно ни с кем. Если нам с Мэдисон и Джоди случалось провести вместе выходные, к концу мы уже действовали друг другу на нервы. Стремясь задержать Брайса на веранде хоть немножко, я принужденно улыбнулась.

– И что вы с отцом будете делать?

– Закрепим понадежнее дедову лодку, заколотим окна в нашем доме и у деда с бабушкой. Во всем городе будут заниматься тем же самым, и твоя тетя с Гвен тоже. Понадобится целый день, чтобы сначала подготовиться, а потом – устранить последствия, вернуть все в прежнее состояние.

Над его головой небо было ясным и голубым, и я почти не сомневалась, что они с отцом перестраховываются.

Но нет, ничуть.

* * *

На следующий день я проснулась в пустом доме, проспав дольше обычного, и первой моей мыслью было: «Брайс не придет».

Честно говоря, у меня сразу испортилось настроение. Оставшись в пижаме, я сжевала тост на кухне, постояла на веранде, побродила по дому, послушала музыку и снова завалилась в постель. Но уснуть не смогла, скорее заскучала, чем устала, и, проворочавшись некоторое время, наконец нашла в себе силы одеться и задуматься: и что теперь?

Наверное, можно было готовиться к итоговым контрольным или выполнять задания по следующему семестру, но я была не в духе, поэтому схватила куртку, фотоаппарат, экспонометр и погрузила все это в корзину моего велосипеда. Я понятия не имела, куда еду, поэтому какое-то время просто крутила педали, иногда останавливалась и брала в кадр уже знакомые уличные сцены, дома, другие строения. И всегда, прежде чем нажать спуск, делала паузу и опускала фотоаппарат. Мысленным взглядом я уже видела, какие получатся снимки, и знала, что в них не будет ничего особенного, поэтому не хотела зря тратить пленку.

Примерно в это же время я уловила, что атмосфера в деревне изменилась. Она казалась уже не призрачной и сонной, а непривычно деловитой. Почти на каждой улице я слышала зудение дрелей или стук молотков, а когда проезжала мимо продуктового магазина, заметила, что все места на парковке заняты, и не поместившиеся машины выстроились вдоль улицы. Мимо меня проезжали грузовики с досками, а на крыше одного из магазинов, где продавали товары для туристов – футболки, воздушные змеи, – я увидела человека, который крепил брезент. Одни суда были привязаны к пристани десятками канатов, другие отведены подальше в гавань и стояли на якоре. Все это явно означало подготовку к норд-осту, и я вдруг поняла, что мне представилась возможность сделать серию снимков, объединенных общей темой – цикл под названием вроде «Люди перед бурей».

Боюсь, я слишком увлеклась, хотя у меня в запасе имелось всего двенадцать попыток. Поскольку никаких признаков веселья в окружающих я не заметила, одну только мрачную решимость, я старалась как можно осторожнее целиться в них объективом и в то же время помнить все, чему меня учили Брайс и его мама. Хорошо еще, что в целом освещение было неплохим – сгустились плотные, серовато-черные тучи, – и я, сверившись к экспонометром, вглядывалась в видоискатель и меняла положение, пока наконец не добивалась нужной перспективы и композиции. Мысленно я возвращалась к снимкам, которые изучала вместе с Брайсом, затаивала дыхание, старалась держать фотоаппарат совершенно неподвижно и осторожно нажимала спуск. Я понимала, что потрясающими мои фотографии вряд ли получатся, но надеялась, что одна или две окажутся достойными, чтобы их сохранить. Примечательно то, что в тот раз я впервые снимала людей в их повседневной жизни – рыбака, который, кривясь от натуги, крепил тросами лодку; женщину, которая несла ребенка, сгибаясь под порывами ветра;